Дикари

Мож Роже

– Не в этот вечер, – сказал он.

Пальцы мальчика забрались под одежду и добрались до члена Суллы.

– Я могу вас сейчас пососать, – сказал он вполголоса и, открыв рот, показал свой язык.

– Ты очень мил, – ответил ему Сулла, – и я уверен, что ты все делаешь очень хорошо. Но у меня дела. Я вернусь в другой раз.

– Если узнают, что я вам ничего не сделал, меня побьют кнутом, – возразил малыш.

– Если ты ничего не скажешь, то никто ничего не узнает, – ответил Сулла. – Но ты

мне не ответил. Где ты проведешь ночь?

– У меня друг, работает в ресторане. Обслуживает посетителей. Пойду помогу ему, а потом посплю с ним в его комнате.

– Так и сделай, – сказал Сулла. – И добавил, кладя серебро ему в руку: – Иди и никому ничего не рассказывай.

Сулла позвал жестом Котия, который открыл дверцу носилок. Мальчик пошел прочь, ускоряя шаг.

– Купи длинную веревку на той улице, что мы недавно проходили, где было полно лавок. Принесешь в носилки, а носилки доставите в переулок, в тот, куда выходят два окна второго этажа. Я поднимусь к Ихтиосу.

Котий вскоре ушел. Носильщики взялись за ручки носилок и поднесли их к входу в дом сутенера. Ветеран, выполнявший роль лакея с дубинкой, открыл дверцу носилок, церемонно склонился и помог старому педерасту, опиравшемуся на цветную палку, выбраться из них.

Дом Ихтиоса был обставлен длинными, тщательно отделанными деревянными скамьями с большим количеством подушек. На них сидела добрая дюжина маленьких мальчиков с хорошо уложенными волосами, накрашенными лицами, одетых в модную одежду разных цветов. Блестевшая от воска лестница, несомненно, вела на второй этаж.

Двое, на вид лет тридцати, сидели на табуретах, поджидали клиентуру. Видимо, о них и говорил малыш – эдакие упитанные и изнеженные пастухи, охранявшие стадо женообразных мальчиков.

Один из них поднялся при виде богатого любителя, о приходе которого сообщил Котий, и стал кланяться:

– Входите, господин, входите, садитесь с нами и познакомьтесь с нашими милыми молодыми людьми...

– Ах, какие все миленькие! – сказал Сулла с улыбкой. Лицо в макияже сморщилось в гримасу. – Великие боги! Ах молодость, ах свежесть!

Он прошел на середину комнаты и стал гладить руку эфеба лет четырнадцати. Потом он повернулся к своднику:

– Вам сказали, что я хочу встретиться лично с Ихтиосом?

– Да, господин, – поторопился ответить толстяк. – Сейчас же схожу за ним наверх...

– Пожалуйста, – сказал Сулла, – не проси его спуститься! Мне нужно пошептаться с ним. Я предпочитаю встретиться с ним с глазу на глаз. Покажи мне дорогу...

– Следуйте за мной, господин Вестиний. Мы уже сообщили ему о вашем приходе, сразу, как только ваш раб предупредил нас.

Сулла поднялся за ним на площадку. Тот постучал в дверь. Ихтиос пригласил их войти. Толстяк объявил о приходе Вестиния.

–

Входи, Вестиний, входи! – сказал сутенер, почтительно поднимаясь навстречу.

Греческие сутенеры главенствовали в своей профессии. А сама Греция представляла собой неистощимый источник, поставляя Риму детей обоего пола для занятий проституцией.

– Чем я могу тебе услужить? – спросил он, как только его посетитель уселся в одно из двух кресел с сиденьями из слоновой кости перед его бюро. – Видел ли ты наших молодых людей – там, внизу? Нет ли среди них того, кто тебе понравился? Если ты ищешь чего-то особенного, то я смогу поискать в другом месте и быстро...

– Меня привело действительно нечто совершенно особенное, – сказал Сулла.

– Все найдем! – обещающе вскричал сутенер. – Рим – город всевозможных наслаждений, здесь поклоняются Эросу и Афродите!

– Итак, – продолжил Сулла. – У меня два больших пса. Они надрессированы заниматься любовью с детьми...

Ихтиос улыбнулся с понимающим видом:

– Я понял, господин Вестиний, понял... Ты ищешь маленьких мальчиков, которые могли бы...

– И девочек тоже! И нужно, чтобы и те и другие были очень молоды. Не старше десяти лет. Вот что мне требуется. Я устраиваю вечер для моего друга. Ему интересны подобные вещи...

– И сколько нужно детей?

– Я думаю, что с полдюжины достаточно... Дорого будет стоить?

– Ты понимаешь, Вестиний, это несколько специальный заказ. Детей надо выбирать. Чтобы вели себя соответствующим образом. А тут новые законы, которые запрещают плохое обращение с рабами. Иногда законы так трактуются изворотливыми судьями, что некоторых сутенеров приговаривают к штрафам. К тому же мы храним тайну. Придется заплатить значительную сумму.

– Мой друг, кому я собираюсь показать спектакль, очень богатый человек. Я сам не так богат... Тем не менее я решил доставить ему удовольствие. Впрочем, ты конечно же слышал о нем, о патриции Менезии, судовладельце, кандидате на должность трибуна...

Вначале в глазах сутенера появилось изумление, которое быстро сменилось страхом. Сулла, до сих пор подражавший манерами и голосом гомосексуалистам, заговорил другим тоном.

– Но... – протянул Ихтиос, совершенно растерявшись. – Менезии мертв! Разве он не был...

– Да, – прервал его Сулла. – Отравлен.

Сулла вытащил из складок своей вычурной туники кинжал. Ихтиос приподнялся со своего места.

– Сиди и не вставай, – приказал галл. – Мои люди внизу. Никто не защитит тебя. Не кричи и не зови на помощь. Иначе убью.

Блестящее, идеально заточенное лезвие галл направил прямо на Ихтиоса. С ватными ногами он рухнул в кресло.

– Всемогущие боги, что у меня общего со смертью Менезия? – вскричал он.