Дикари
Шрифт:
– Многое, – бросил Сулла, – именно ты достал яд.
– Я? – вскричал грек, пытаясь зацепиться за ложь, как за спасательный круг. – Безумие! Как и зачем делать мне зло человеку, которого я даже не знал?
– Вот это-то ты мне и расскажешь сегодня же вечером.
– Мне нечего рассказывать, Вестиний, мне ничего не известно...
– Я не Вестиний! Я – Сулла, друг и наследник Meнезия.
– Сулла! – повторил тот. На лбу выступили капли пота.
– Да, если сниму мой парик. Сулла, бывший офицер разведки, служил вместе с Менезием в Паннонии, да и в других
– Да ты потерял разум! И как я мог такое сделать?
– Ты послал туда людей. – Сулла приблизил к нему свой кинжал. – Вот этим самым кинжалом я убил одного в тот вечер. Ведь один не вернулся обратно с остальными. Да и не рассказал тебе, что произошло, не так ли? Знай, перед тем как я проткнул его грудь, он назвал мне имя того, кто послал его: сутенер Ихтиос. Разве он лгал?
Ихтиос побледнел.
– Ложь, – неуверенно произнес он. Но так как Сулла оставался бесстрастным, он спросил: – И что ты теперь намереваешься делать? Ты же понимаешь, что не я в Риме отдаю приказы убивать людей. Я должен сам подчиняться. У меня нет выбора! Но можно все уладить... Я объясню, что случилось...
– Объяснишь. Только не здесь. Я отвезу тебя во дворец Менезия.
Облегчение промелькнуло в глазах Ихтиоса. К нему вернулась надежда, что во время долгого пути по оживленному ночному городу ему удастся позвать на помощь или убежать.
Сулла подошел к сутенеру. Вынул из своей одежды матерчатый кляп и заткнул ему рот.
– Теперь подойди к окну, открой и посмотри, что там внизу.
Тот повиновался. Он увидел носилки, такие широкие, что занимали почти весь переулок. Двоих мужчин, державшихся в стороне. Остальные, должно быть, стояли у входа в дом или вошли внутрь.
Кинжал Суллы упирался ему в бок...
Один из двух слуг, вероятно Котий, бросил в окно свернутую веревку. Сулла поймал ее на лету, порезал на куски кинжалом и завязал греку руки за спиной. А потом пропустил один из двух концов веревки под мышками пленника. Приказал сесть на окно и свесить ноги наружу. И спустил его по веревке вниз. Котий принял пленника и втолкнул в носилки, где завязал и ноги. Потом закрыл дверцу и задернул занавески.
Сулла вышел из комнаты и спустился по лестнице.
* * *
Впереди носилок шел Сулла, вслед за ним Котий. Кортеж дошел до перекрестка, где галл нанял носилки с носильщиками. Важно уселся в одни и скомандовал отнести его на постоялый двор «Два жаворонка», что напротив дворца Менезия.
Носильщики заторопились. Группа Котия, в сиреневых ливреях, немного замедлила шаг и последовала за носилками Суллы.
Доехав до трактира Состия, Сулла вышел из носилок и щедро заплатил носильщикам, после того как пощупал их мускулы и сказал несколько комплиментов голосом гомосексуалиста, в которого был переодет. Подождал, пока они удалятся. Котию с носилками, ожидавшему в стороне, сделал знак следовать по направлению к внушительному портику дворца Менезия в глубине площади. Котий и другие удивились, так как не подозревали, что дворец и есть тот городской
Стражники узнали его по голосу и открыли дверь. Сулла подождал, пока раскрашенные носилки и лакеи в сиреневых костюмах пройдут через вход, и только тогда вошел сам. Кортеж оказался в самом начале длинной кипарисовой аллеи. Она вела и к садкам, если пройти по ней немного и повернуть налево, также к большому атрию дворца, если идти все время прямо. И наконец, в самом ее конце, к портику и маленькому павильону, где погиб хозяин дом.
Котий подошел к Сулле.
– Это и... Так это твой дом? – спросил он.
Сулла посмотрел на него с улыбкой:
– Дом Менезия, именно здесь его и отравили.
Котий покачал головой:
– И много рабов в этом имении?
– Около ста тридцати, – ответил Сулла.
– Теперь я понимаю, почему днем ты говорил, для нашей повозки найдется место...
Он задумался, обмениваясь взглядами с другими ветеранами. Сулла обратился к одному из стражников:
– Скажи мне! Где Сирии, которого я вчера приказал побить палками?
– Он в казарме, хозяин. Хирург велел ему лежать.
– Сходи за ним, подними и тотчас приведи сюда.
Стражник побежал выполнять приказание. Несколько минут спустя появился вместе с наказанным. Он шел с трудом, но, завидев Суллу, выпрямился и принял бодрый вид.
– Оставь нас, – приказал Сулла охраннику. – Вернись к входу и никого не пускай на аллею до моего распоряжения.
Стражник отошел к потайной двери.
– Итак, – сказал бывший офицер тому, кого приказал жестоко избить, – готов ли ты приступить к службе сегодня вечером?
– Слушаю.
– Я вчера отправил деньги твоей жене и детям. Ты знаешь?
– Нет, Сулла, я не выходил из дворца...
Быстро потянулся к руке галла, чтобы поцеловать ее. Сулла позволил, но потом оттолкнул его.
– Я знаю, ты выдержал наказание стоически. Я отблагодарю тебя, как это принято в армии, за смелость... Теперь слушай! – Он указал на носилки. – Там, внутри, один из тех, кто отравил твоего хозяина Менезия. Пойдешь с нами до садков, там и встанешь. Никого не пропускать, что бы ни случилось. Сторожи как следует!.. А все то, что ты увидишь и услышишь, пусть умрет вместе с тобой. В память о Менезии. Понятно?
Стражник качнул головой в знак согласия. Сулла повернулся, позвал за собой Котия и остальных его товарищей. Они пошли по направлению к входу в садки.
* * *
Пустынные аллеи и бассейны освещались лишь светом луны. Носилки спускались сверху по ступенькам по склону холма от одного бассейна к другому. В одном водоеме плескалась речная рыба, далее чередовались водоемы с морской рыбой, с бассейнами для ракообразных. Ветераны молча смотрели на роскошное изобилие. Без сомнения, они испытывали те же чувства, что и Сулла, когда впервые попал в это место той роковой ночью.