Дикая орда
Шрифт:
– Итак, княжна, что вы делали в туранском лагере поздней ночью? Колдун глядел сурово, но Ишкала старалась не дать запугать себя.
– А почему мне здесь не быть? Я – принцесса королевской крови, и я не обязана объяснять свои действия никому, кроме моего отца. – Она надеялась, что ее надменность поможет скрыть страх.
Хондемир одарил ее насмешливой улыбкой:
– И все равно это была с вашей стороны чистейшей воды глупость. Этим людям до вашего сана нет никакого дела. Для вас это могло закончиться очень скверно. Нет уж, госпожа моя, не надо со мной играть высокомерную царственную особу. У вашего странного поступка может быть лишь одно объяснение: вы шпионили за нами. Что же
– Шпионила? Какой может быть шпионаж среди союзников? У таких друзей, как мы, Хондемир, не может быть друг от друга никаких секретов.
– Не испытывайте мое терпение, Ишкала, – ответил колдун. Он поднял руки, и его пальцы начали светиться.
– Я хотела узнать, что мы здесь собираемся делать, – поспешно сказала она. Конечно, это не было ответом на заданный вопрос. Она решила вернуться к прежнему, полному холодного достоинства тону. – Из разговоров ваших туранских бродяг я поняла, что вы собираетесь вернуть себе туранский престол. Я знаю, что моему отцу это неизвестно. Сейчас, когда город осажден гирканийцами, нам меньше всего нужна война с Тураном. Вы не должны использовать нас в своих безумных планах, маг, какую бы службу вы ни обещали нашему городу!
Хондемир повел холеной рукой:
– Разве я прошу у Согарии какой бы то ни было поддержки в моих притязаниях на туранский престол? Конечно же нет! Пожалуйста, княжна, успокойтесь, и мы обсудим это, если желаете. – Он наполнил кубок вином и подал ей, затем указал на лежащую на полу подушечку, приглашая ее садиться.
– Объясните же, – сказала она.
– Мой спор с узурпатором Ездигердом не разрешен, но я не прошу Согарию принять мою сторону в гражданской войне. Я – законный наследник туранского престола. Моя мать, княжна Конашахр, была первой женой короля Йилдиза Туранского. Через несколько месяцев после моего рождения разные политические соображения заставили его изгнать мою мать и взять новую жену, дочь северного сатрапа, в чьей поддержке он нуждался для защиты трона. Эта женщина-мать Ездигерда. Она не хотела, чтобы кто-то стоял между ее сыном и престолом, поэтому она приказала задушить мою мать, и меня тоже, хотя я был тогда всего лишь двухлетним ребенком. Знал ли об этом Йилдиз – не могу сказать. Он был человек слабовольный и легко поддавался на уговоры жен и советников. – Колдун заглянул в чашу, как бы читая в ее глубине свое грядущее. – Но меня не убили. Среди посланных на это дело был один дальний родич моей матери. Ее он спасти не сумел, но ему удалось убить своих сообщников прежде, чем они достигли детской. Он укрыл меня на родовых землях, в пустынях на севере Самары. Родственники вырастили меня; я изучил искусство Истинной Власти. А потом, в один прекрасный день, наша семья была обвинена в измене, родовые земли конфисковали, лучших юношей забрали на службу в части, предназначенные для самоубийственных заданий в безнадежных войнах.
Когда Ездигерд взошел на трон, эти гонения продолжились, пока от всего рода не осталось несколько запуганных стариков, уединенно живущих в своих замках в пустынных местах… и меня. Я поклялся использовать темные искусства, которыми я овладел, чтобы вернуть себе трон, а нашему роду достойное положение. Я сотру самую память об узурпаторе, лжецаре Ездигерде!
– Понятно, – сказала княжна. Она не могла поручиться за истинность только что выслушанной истории, как, впрочем, и безоговорочно отвергнуть ее. Она была достаточно умна и опытна, чтобы знать: стоит появиться новому царю на троне, как грибы из-под земли, появляются другие претенденты; и каждый из неудачливых царских сыновей и братьев готов поклясться в справедливости своих притязаний.
– Прекрасно. Таким образом, вы понимаете, что моя встреча с моими сторонниками не имеет ничего общего с тем, что я делаю на службе у вашего отца. Я лишь воспользовался случаем, чтобы провести в моих войсках кое-какие перемены, не привлекая внимания Ездигерда. Тем не менее наши силы удваиваются – если на нас, паче чаяния, кто-то нападет.
– Весьма мудро, Хондемир, и весьма предусмотрительно.
Ей не хотелось, чтобы эти слова прозвучали саркастически. Хондемир выглядел удовлетворенным, но поведение его было не слишком почтительным. Здесь есть о чем подумать… Похоже, магу попросту все равно, что она расскажет отцу. Не значит ли это, что она уже ничего не сможет рассказать? Ее охватила внезапная дрожь.
– Зачем я здесь вам нужна?
Маг провел рукой в воздухе, и на кончиках его пальцев на миг появилось радужное свечение.
– Просто… связующее звено, дорогая моя. Я работаю для вашего достопочтенного отца. Поскольку сам он не может присутствовать при главном таинстве, мне требуется… помощник, близкий ему по крови. Сыновья нужны ему при защите города. Остается его старшая дочь. Не бойтесь, дитя мое. Вы понадобитесь мне на короткое время, для одного недолгого, но важнейшего этапа таинства. А потом гирканийской угрозы больше не будет и вы сможете отправляться куда пожелаете.
Ишкала не уверена была, что слова мага не содержат если не прямой лжи, то по крайней мере второго смысла. Она могла поручиться в одном: ей грозила серьезная опасность.
– Ну и когда же, – спросила она, – это ритуал начнется? Мне не терпится вернуться домой.
– На пятую ночь, считая от сегодняшней, – сказал Хондемир, – выйдет луна, звезды займут нужное положение, и тогда можно начинать. И никаких хлопот с гирканийцами у вас больше не будет.
– Прекрасно, Хондемир, – произнесла она самым царственным тоном, на какой только была способна. – Жаль, что вы раньше мне все это не объяснили. Тогда можно было бы избежать всех недоразумений этой ночи…
– Недоразумений? – отозвался Хондемир, подняв брови. – Каких недоразумений?
Возвращаясь сквозь непроглядный мрак в свою палатку, Ишкала ясно чувствовала: опасность велика. Где-то сейчас Мансур? Как раз в этот момент сорвиголова был бы как нельзя кстати – при всей своей нерасчетливости…
ГЛАВА 12
Конан проснулся от резкого толчка – поводья киммериец намотал на руку, и когда лошадь сильно дернулась, что-то, видимо, почуяв, варвар тут же позабыл про сон. Он вскочил с земли и потянулся к рукоятке меча. Что напугало животное?
Как и предвидел Рустуф, песчаная буря помогла им уйти от погони гирканийцев, но при этом они потеряли друг друга. Когда ветер улегся, Конан не увидел ни воинов кагана, ни своих товарищей. Он провел несколько часов в тревожном сне, готовый при первом появлении гирканийцев подняться и вскочить в седло.
На востоке забрезжило, и в лучах рассвета Конан увидел одинокого всадника. Может, это Рустуф или Фауд, а может, отбившийся от отряда гирканиец? Конан решил дождаться этого человека. Если это враг, все равно от одного воина убегать нет смысла.
Когда всадник приблизился, Конан увидел, что незнакомец облачен в форменную одежду согарийского гонца. В глаза сразу бросились желтые перья и легкое вооружение.
Всадник выглядел удрученным; он печально ехал, опустив глаза, а тем временем его конь неторопливо ступал по высохшей земле.
Интересно, что парню здесь понадобилось?
– Привет! – гаркнул Конан, когда всадник подъехал поближе. Тот – как заметил киммериец, очень молодой человек – посмотрел на варвара с неподдельным изумлением.