Дикие лошади

Фрэнсис Дик

Прежде чем я смог подыскать слова, открылась дверь и вошла Люси, столь же солнечная, как и ее отец.

– Мама хочет узнать, не желаете ли вы чего-нибудь, например, выпить?

Я счел, что этим вопросом миссис Уэллс настаивает на моем уходе, и поднялся.

Джексон Уэллс представил меня своей дочери:

– Люси, это Томас Лайон, воплощение зла в образе кинорежиссера, если верить вчерашнему «Барабанному бою».

Глаза ее расширились, и она с таким же озорным спокойствием, какое

я подметил в ее отце, сказала:

– Я видела вас по телику, но ни рогов, ни хвоста не заметила! Как здорово, должно быть, делать фильм с Нэшем Рурком!

Я спросил:

– Вы хотите попасть в фильм?

– Что вы имеете в виду?

Я объяснил, что мы набираем в Хантингдоне местных жителей для создания «толпы» для съемок скачек на ипподроме.

– Нам нужны люди, чтобы они охали и ахали…

– И кричали «подтяни задницу»? – усмехнулась она.

– Точно.

– Па?..

Первым побуждением ее отца было отказать. Когда он покачал головой, я сказал:

– Никто не будет знать, кто вы такие. Скажем, ваша фамилия Бой-ива… Кстати, что такое бой-ива?

– Это дерево, из которого делаются биты для крикета, – ответила Люси так, словно этот вопрос разоблачал мою тупость.

– Вы меня разыгрываете?

– Конечно, нет, – произнес ее отец. – Откуда, вы думаете, берутся биты для крикета? Они растут на деревьях.

Они смотрели на меня.

– Мы выращиваем ивы на влажной земле у ручья, – сказал Джексон. – На этой ферме растили ивы в течение жизни нескольких поколений.

Мне казалось, что «выращивание» бит для крикета целиком заполнило его жизнь: широкие плечи посылали тщательно намеченные удары через черту и останавливали летящий мяч, не давая ему попасть в ворота.

В дверях с любопытным видом появилась мать Люси, дружелюбная женщина в желтовато-коричневых брюках и широченном коричневом свитере, надетом поверх кремовой водолазки. Я подумал, что она бессознательно копирует стиль своей дочери.

Джексон Уэллс объяснил причину моего приезда. Его жена обрадовалась приглашению.

– Конечно, мы все приедем, – решительно сказала она, – если вы обещаете, что мы увидим Нэша Рурка!

– А тебе тоже хочется? – спросила у нее Люси.

Я пояснил:

– Завтра в два часа мы проводим репетицию с толпой. Будет ли там Нэш, не могу обещать. Во вторник и в среду мы снимаем сцены с толпой. Всем, кто будет там, мы предлагаем завтрак и небольшую плату, а Нэш Рурк точно будет там.

– Отсюда до Хантингдонского ипподрома почти два часа езды, – запротестовал Джексон Уэллс.

– Не выкручивайся, па, – сказала Люси. – В какое время во вторник? Будет ли все в норме, если мы пропустим завтрашнюю репетицию?

Я дал им одну из своих визиток, написав на обратной стороне: «Привилегированный вход. Семья Бой-ива».

– В девять утра во вторник, – уточнил я. – Следуйте за толпой, которая будет знать, что делать. Когда мы прервемся на ленч, воспользуйтесь этой карточкой и найдите меня.

– Вау! – воскликнула Люси. На носу у нее были веснушки. Лукавые синие глаза. Я думал, насколько хорошо она умела играть на пианино.

Я обратился к ее отцу:

– Вы не знаете, кто может быть заинтересован в том, чтобы сорвать съемки фильма?

Он вежливо ответил:

– Это то, о чем я слышал по радио? Кто-то пытался пырнуть ножом вашу звезду? Совершенный безумец. Никто из тех, кого я знаю, не боится вашего фильма.

Я подумал, что это, вероятно, вторая ложь, которую он сказал мне, или, по крайней мере, вторая замеченная мною.

Люси спросила:

– А может прийти папин брат?

Ее отец махнул рукой в знак отрицания и ответил:

– Он не захочет.

– Нет, он должен захотеть. – Мне она сообщила: – Мой дядя Ридли живет в Ньюмаркете. Он все время бегает в кино и бредит тем, чтобы попасть в фильм с Нэшем Рурком.

– Тогда приводите его с собой, – согласился я. – Нам нужна самая большая толпа, какую мы сможем собрать.

Я видел, что родители Люси не разделяют ее энтузиазма касательно дяди Ридли.

– Найдется ли у него время, – закинул я удочку, – чтобы провести в Хантингдоне денек во вторник или в среду?

Люси невинно ответила:

– Па говорит, что дядя Ридли бездельничает целыми днями.

Ее отец покачал головой, видя такое отсутствие политеса, и решил смягчить характеристику:

– Мой брат Ридли помешан на лошадях и действует, как видный лошадник. Его не очень-то уважают, но на жизнь он зарабатывает.

Я улыбнулся, наполовину заинтересованный.

– Буду рад встретиться с ним. – Я помолчал и вернулся к тому, что больше занимало меня: – Вы не можете одолжить мне фото… э… Сони? Просто для того, чтобы мы не сделали Ивонн в фильме слишком похожей на нее.

– У меня нет ни одного, – быстро сказал Джексон Уэллс.

– Даже… Простите меня, – извинился я перед миссис Уэллс. – Даже нет свадебной фотографии?

– Нет, – сказал Джексон Уэллс. – Они пропали, когда я переезжал сюда. – Глаза его были широко открыты и совершенно невинны, и я в третий раз не поверил ему.

ГЛАВА 8

Приближаясь к Ньюмаркету и прикинув, что у меня есть свободные полчаса до собрания в десять, я решил заполнить это время чем-либо полезным и позвонил доктору Робби Джиллу, чей номер я помнил – номер был жирно записан в телефонной книге Доротеи.