Дикий + бонус
Шрифт:
Не знаю что это — безрассудство, основанное на том, что ради меня впервые кто-то совершил значимый поступок, или же слабость перед Матвеем. Но в тот самый момент, когда он вытащил меня из машины, я поняла, что больше не могу сопротивляться. Не хочу. Хоть раз в жизни мне жизненно необходимо не самой решать, а подчиниться.
А этому говнюку сложно не подчиниться. Практически невозможно. Это как пытаться отказаться от воздуха и не дышать. Я старалась закрывать нос, но внутри каждый раз содрогалась, стоило наглой сволочи оказаться рядом и, не прилагая
Язык Матвея жестко таранит мой рот, руки властно сминают талию, рывком стаскивают майку и выкидывают в неизвестном направлении.
Волна острого и даже болезненного желания устремляется прямо вниз живота, скапливаясь в одной точке.
Кусаю Матвея за плечо, именно когда он с треском рвет на мне лифчик и отправляет его следом за футболкой. Рывком разворачивает к себе спиной и упирает голой грудью в холодный от ночной прохлады металл.
Громкий вскрик покидает легкие, а по коже проносится рой мурашек. Зажмуриваюсь, ощущая, как мои бриджи скользят вниз по ногам.
Колени слабеют и подкашиваются. Здравый разум вопит о том, что я дура. Столько лет себя беречь, и все ради чего? Чтобы в один момент сдаться мажору прямо на улице? На обочине дороги?
А мне плевать! Возможно, это первый и последний раз когда я поступаю именно так. А может и нет. Кто знает, где я окажусь через десять лет и окажусь ли вообще. Но знаю точно, что если бы Матвей хотел трахнуть меня раньше, он бы это сделал. Мы не единожды спали под общей крышей, но он дал мне сделать свой выбор. И я его сделала.
— Прогнись, Ри… — мои ягодицы обдает жестким дыханием. Мужские ладони сжимают их и разводят в стороны. Состояние тотального помешательства даже не дает проанализировать его просьбу, а соответственно и выполнить.
Ох, чееерт! В глазах тухнет свет, когда Матвей резко дергает мою ногу вправо, отодвигая ее в сторону, и тянет на себя за бедра, вынуждая прогнуться.
Треск кружевной ткани растворяется в ночной глуши, а потом мою промежность обдает током, стоит острому языку заскользить вдоль сверхчувствительных складок. Мгновенно слабею и почти теряю ориентацию.
Мой стон вырывает из Кэша очередное гортанное рычание.
— Я потом продолжу, — раздается прямо над ухом, когда в ягодицы упирается каменная твердость через слой спортивных шорт, — сейчас до ошизения хочу в тебя!
Наглые руки по-хозяйски накрывают мою грудь, зубы впиваются в шею. Секунда, и я оказываюсь к нему лицом. Твердыми сосками трусь о покрывшуюся каплями пота грудь.
Ощущение, что внутри меня скопилась энергия всего земного шара, и если её не выпустить, она разорвет меня на части. Между ног пульсирует, сердце пытается переплюнуть отбойный молоток по количеству ударов в секунду. Дрожащими пальцами отодвигаю резинку белых шорт и выпускаю наружу тяжелый член. Нервно сглатываю. Видеть парня без штанов далеко не впервой. Вот только подобным размером может похвастаться далеко даже не каждый третий.
Не успеваю поразмыслить над тем, что для первого раза это будет слишком. Мысли выбиваются из головы сразу же когда Матвей снова целует меня. Ласкает ладонями грудь, перекатывая между пальцами соски, и опускает руку вниз, чтобы умело найти клитор и нажать на него.
Мой жалобный стон оседает в его горле. Крошечные змеи расползаются от места, которое он так умело ласкает, и еще немного и я точно кончу.
Широко открываю глаза в момент, когда кажется, что оргазм вот-вот захлестнет, но тут же громко кричу и зажмуриваюсь, ногтями впиваясь в широкие плечи. Тело прожигает режущей болью, потому что в эту секунду Матвей поднимает меня под ягодицы и одним резким толчком входит внутрь.
Кажется, воздух вокруг нас каменеет. Я не дышу, стараясь почувствовать свое тело, растянутое до предела.
— Твою мать, Ри!
Даже с закрытыми глазами ощущаю на себе пронизывающий взгляд Матвея. Он не движется, словно сам пытается осознать что сейчас произошло. Тяжелое дыхание опаляет мой висок. Пальцы впиваются в ягодицы, а я боюсь даже пошевелиться.
— Открой глаза, Рина! — требовательный голос вибрирует на щеке. Матвей держит меня на весу, давая время на то, чтобы боль стихла.
Поднимаю веки и встречаюсь с черными, как чернильное пятно, глазами. Каких-то пару секунд Матвей сверлит мое лицо нечитаемым взглядом и крепко сжимает зубы. Ожидала ли я увидеть выражение торжества? Возможно. Но его нет. Как нет и превосходства или разочарования. Он будто разделяет со мной этот миг, один на двоих.
В который раз удивляя, Матвей упирает меня спиной в кузов.
— Обопрись на машину и обхвати меня ногами! — распоряжается севшим голосом.
Боль практически уходит, и я могу сделать то, о чем он просит. Переплетаю ноги за мужской спиной. Матвей еще несколько секунд изучает мое лицо, выискивая намеки на то, что мне больно.
— Нормально? — в охрипшем голосе непривычная теплота, оседающая у меня в районе сердца.
На реальную заботу от него я даже и не надеялась. Но в последние дни все словно с ног на голову перевернулось. Киваю, давая зеленый свет.
Матвей обхватывает мое лицо ладонью и проводит большим пальцем по губам. Склоняется, чтобы обвести контур языком, а потом проникнуть им в рот. Возбуждение выбирается из угла, в который забилось загнанное неожиданной болью, и дает о себе знать с новой силой.
— Ри, ты ненормальная, — слова Матвея между поцелуями отдают новым ударом тока, — совсем без тормозов! — бедра Матвея начинают двигаться, порождая абсолютно неизвестные мне ранее ощущения, — и я пиздец как хочу тебя! Теперь еще больше!
Его член скользит внутри меня, растягивая под себя, подстраивая. Сначала медленно, но с каждой секундой все быстрее и резче. Губы опускаются на мое плечо и жадно втягивают кожу. Я откидываю голову, вонзаясь пальцами в короткий ежик волос. Оттягиваю его голову и нахожу жесткие губы.