Дикий, дикий запад
Шрифт:
– Дядюшку ли? – тихо заметил Чарльз, ибо именно в этот момент сходство гостя с Милисентой сделалось… почти невероятным.
– А это кто? Ах, да… вижу… весьма и весьма любопытно. Что понадобилось людям столь важным в наших краях?
Он был и вправду невысок.
Ниже Чарльза, а Эдди и до плеча не доставал. Худощав. Сухопар.
Стар.
И возраст свой скрывать не пытался, равно как и подчеркивать.
Но одетый с нарочитой простотой в обыкновенный для мест нынешних темный костюм, Уильям Сассекс оставался собой – великим магом и аристократом.
–
Он махнул рукой и вытащил из-под полы флягу.
– Коньяк. Выдержанный. Еще оттуда привезенный. Не желаете ли?
– Сочту за честь, - Чарльз усилием воли заткнул в себе желание вцепиться в темное, загоревшее дочерна, горло. Во-первых, и вправду стоит поговорит, а во-вторых… Уильям Сассекс пришел один вовсе не оттого, что был человеком доверчивым, и потому не ждал от гостей подвоха. Скорее уж он четко осознавал собственную силу.
– Наливайте, - Эдди с грохотом подвинул стул, на который и уселся. – Матушка… передала вам.
Он протянул слегка помятый конверт. И Чарльз был готов поклясться, что эта вот мелочь, этот вот конверт несказанно смутил Сассекса.
Или удивил.
Или…
Его пальцы коснулись бумаги невероятно нежно. Он прижал конверт к губам. И вдохнул запах его.
– Извините, - теперь уж смутился Эдди. – Жарко было. Взопрел… малость.
– Бывает, - усмехнулся Сассекс. – Надеюсь, вы извините, но… прежде чем начинать беседу, я должен…
И вышел.
В темноту. В грохот дождя. В ветер и…
– Он нормальный вообще? – тихо поинтересовалась Милли, которая, кажется, не совсем понимала, что происходит.
– Все маги в той или иной мере нормальны весьма относительно, - счел нужным сказать Чарльз.
А Эдди кивнул и добавил:
– Чокнутые они. Чем больше силы, тем крепче крышу ломит.
– Сейчас полагают, что способность взаимодействовать с тонкой энергией мира многократно усиливает нагрузку на мозг человека, а стало быть…
– Чушь это, - оборвал Чарльза Сассекс, который вернулся бодрым и, кажется, весьма собою довольным. – Наливайте, господа. Что до официальной науки, то она любит строить теории. На особо удачных строятся новые, и затем еще одни. И в итоге некоторые теории, не будучи доказанными, принимаются за истину. Дело не в мозге и энергии, точнее не в той мере, в которой полагают ученые. Скорее уж здесь вопрос общей вседозволенности. А вы не станете отрицать, что магам в нашем мире позволено куда больше, нежели людям обычным.
Отрицать Чарльз не стал, но коньяк по стопкам разлил, правда, не забыв проверить. А то мало ли. Но коньяк, судя по отклику энергии, оказался просто коньяком.
Хорошим.
Отменным даже.
– Я привез с собой несколько бочонков, что было весьма разумным решением, - Уильям вдохнул аромат. – Элизабет просит помочь вам… что ж, сделаю, что в моих силах. Долги надо отдавать. Итак, слушаю…
Почему-то рассказывать о сестре этому человеку не хотелось.
Совершенно.
И
Надо сказать, что слушать Уильям Сассекс умел. И слушал внимательно. И лишь когда Чарльз завершил повествование свое, сказал:
– Любопытно…
И снова коньяка налил. Всем, кроме Милли, которая предпочитала жевать кусок ветчины, закусывая её булочкой, и делала вид, что разговоры эти ей совершенно не интересны.
– Что ж… следовало, конечно, ожидать, но не думал, что так все обернется. Элайя Бишоп всегда был чрезмерно жадной сволочью. Однако, мне казалось, он понимает, когда нужно остановиться. Зато теперь понятно, почему он вдруг замолчал.
Чарльзу вот понятно не было.
Ничего.
– Вашей сестры здесь нет, - Уильям Сассекс поглядел с жалостью. И прежде чем Чарльз успел возразит, раскрыл ладонь. – Клянусь собственной силой, что здесь её нет. Однако, возможно, я подскажу вам, где её искать. Надеюсь, вы успеете. Но сперва… чтобы вы поняли, что происходит, я должен рассказать о вещах давних. И не самых приятных.
За стеной вновь громыхнуло.
– Эта история началась еще на Островах. Семья моя, как вы, полагаю, знаете, обладает немалой властью. Положение. Деньги. Род… в общем, с самого рождения я был окружен роскошью и жить привык, не слишком задумываясь о других. Не буду лукавить, в юности я был не самым приятным человеком, да и теперь…
Он ненадолго замолчал.
– Мне было пятнадцать, когда я впервые влюбился. Естественно, со всем пылом юной души. И само собою, в особу неподходящую. Дочь торговца, пусть и состоятельного, Сассексу не пара. Однако мои родители проявили понимание. И даже позволили сочетаться с ней браком, пусть по их просьбе, брак сей был тайным. Отец моей возлюбленной согласился, что же говорить о нас. Жили с Эванной мы в одном из фамильных поместий. И дни проводили… счастливо.
Голос его едва заметно дрогнул.
– Не прошло и года, как Эванна объявила, что ждет ребенка. Я… я собою гордился, будто и вправду сделал что-то такое, особенное. Но…
Никто не посмел торопить его.
А Уильям Сассекс не спешил говорить. Он шевелил губами, словно подбирая слова.
– Они умерли. Роды начались до срока… и нет, дело не в моих родителях. Им я даже не сообщал, хотя, полагаю, сообщили слуги… тогда я не слишком задумывался, сколь плотно меня, скажем так, опекают. Но родители мои прибыли на второй день после смерти Эванны, что не могло быть случайностью. И не было. Это я понял позже. Тогда же… во гневе, в ярости, я почему-то уверился, что виноваты они. Что они позавидовали моей любви, моему счастью. Отец мой был герцогом Сассексом, мать тоже происходила из древнего и не менее славного рода. Друг с другом они держались холодно, равнодушно, однако делали вид, что являются семьей. Я обвинил их, что именно они отравили мою Эванну, а они поклялись, что не делали этого. И никто не делал. Что… я сам её убил.