Дикий огонь
Шрифт:
— В последний раз, когда я видела мистера Шервуда, я была вооружена и стояла между ним и созданием, пытавшимся его сожрать.
— Мы в курсе вашей роли, мисс Бейлор. Дом Шервудов признателен вам за вашу помощь.
Пришло время для тяжёлой артиллерии.
— До того, как прибыть на место происшествия, повлёкшего за собой вышеупомянутую ситуацию, мой помощник позвонил в Дом Шервудов и проинформировал главу вашей безопасности, что Ринда Шервуд попала в беду. Нам было сказано не лезть в чужие дела.
Невозмутимый
— Этот человек больше не работает на Дом Шервудов.
— Очень рада это слышать. Знаете, очень неприятно, когда ты пытаешься донести важную информацию, только чтобы от тебя отмахнулись. Пожалуйста, узнайте у Эдварда, встретится ли он с нами. Это очень важно и срочно.
Мужчина посмотрел на меня и в его голове щёлкнул переключатель. Все верно, когда твои люди отшили меня в прошлый раз, твой Превосходный пострадал, а начальник охраны был уволен.
— Пожалуйста, подождите здесь. — Он развернулся и пошёл вниз по коридору, оставив нас в комнате ожидания под бдительным присмотром мужчины и женщины в униформе Дома Шервуд.
Леон им подмигнул. Они не повелись.
Мой телефон зазвонил. Корнелиус.
— Да?
— Мы перебрали чеки Брайана, — сказал Корнелиус. — Двадцать первого декабря он останавливался в «Миллениум Кофе Хауз». Брайан не пьёт чай или кофе. «Миллениум Кофе Хауз» располагается на перекрёстке Залива и 610й. Он проехал пятнадцать миль. Есть шестнадцать кофеен, которые намного ближе к «Биокору».
Ему не было нужды ехать пятнадцать миль по хьюстонских пробках ради кофе, который он не пил.
— Он был один?
— Нет. Бариста запомнила его, потому что он заказал фруктовый чай, а затем устроил скандал, потому что она написала «Брайен» вместо «Брайан» на его стакане. Он встречался там с мужчиной. Они сидели снаружи и говорили порядка сорока пяти минут. Она видела их через окно. Мы показали ей фотографии, она указала на Шторма.
Кусочки мозаики встали на свои места.
— Спасибо.
— Это поможет?
— Это именно то, что нам и было нужно.
— Отлично. Даю Бернарда.
— Невада? — раздался в трубке голос кузена.
— Да?
— Мы с Багом отследили входы Брайана в систему. Кто-то воспользовался его правами доступа для входа в его домашнюю сеть двадцать первого декабря. Судя по их е-мейлам и Фейсбуку Ринды, они провели тот вечер с её свекровью и Эдвардом.
— Есть ли способ отследить, к чему именно был доступ? Скопировали ли они что-нибудь?
— Нет. Для компьютерной системы, открывать файл и его копировать — практически одно и то же, поэтому она не видит разницы. Единственное, что я могу тебе сказать — кто-то, кто не был Брайаном Шервудом, совершил вход в его домашнюю сеть.
— Спасибо.
— Мы едем домой.
— Будьте осторожны.
— Непременно.
Я повесила трубку.
Из коридора показался начальник
— Он встретится с вами сейчас.
Эдвард лежал на больничной койке, его кожа была лишь на пару оттенков темнее белоснежных простыней. Сквозь открытые шторы струился солнечный свет, падая на красивый бонсай на столике рядом с ним. Плотная женщина со стянутыми в конский хвост волосами ожидала в углу, следя за мной и Леоном, будто ястреб. При ней была «беретта». Леон с беззаботным видом остановился рядом с ней. Она окинула его придирчивым взглядом и вернулась к наблюдению.
Глава службы безопасности стоял на страже у двери и не делал попыток отойти.
Я подвинула стул.
— Как вы себя чувствуете?
— Как человек, который увернулся от пули, — произнёс он тихо. Эдвард коснулся пульта на подлокотнике кровати, и она медленно переместила его в полусидячее положение. — Вы нашли Брайана?
— Нет.
— Как Ринда?
— Пока держится.
— Она навещала меня прошлым вечером. — Он протянул руку и коснулся листочков бонсая.
— Это она принесла вам деревце?
— Да. Семидесятидвухлетняя азалия сацуки. Цветёт с мая по июнь бело-розовыми цветами. У неё многообразие вариантов окраски, даже на одном и том же дереве. Я давно уже хотел такое, но был слишком занят в последнее время. Но она запомнила. — Эдвард улыбнулся, но затем спохватился. — Спасибо, что спасли её и детей. И меня. Нас.
— Вам не стоит меня благодарить. Любой на моем месте сделал бы тоже самое.
— Я в этом сомневаюсь.
Было нелегко это говорить.
— Насколько вы доверяете своей службе безопасности?
Нужно отдать ему должное — даже на больничной койке, Эдвард умудрялся прожигать взглядом.
— Я им доверяю.
— Все, что я вам скажу, не должно покинуть пределов этой комнаты.
— Говорите все, что считаете нужным.
Я понизила голос.
— Александр Шторм причастен к похищению вашего брата.
Последовала тяжёлая тишина. Каждый раз при упоминании имени Шторма, люди замирали.
— Вы уверены?
— Да. Пока мы не можем этого доказать, но мы в этом уверены.
— Но почему?
— Александр Шторм и Винсент Харкорт состоят в заговоре, в котором была замешана Оливия Чарльз. Они принадлежат к организации Превосходных, пытающихся дестабилизировать Хьюстон, чтобы привести к власти своего предводителя, которого они называют Цезарем. Адам Пирс также был частью этого заговора.
Эдвард в изумлении уставился на меня.
— Шторм уверен, что Оливия спрятала что-то в доме Брайана и Ринды. Нечто жизненно важное, и он хочет заполучить это обратно, но отказывается говорить напрямую, что именно он ищет. Его разозлила наша неудача с поисками выкупа, поэтому он прислал Ринде отрезанное человеческое ухо, пытаясь заставить нас ускорить наши поиски.