Дикий огонь
Шрифт:
— Почему? — спросила она ломким голосом. — Как? Как он мог поступить так с нами? Со мной и детьми?
— Он эгоист и манипулятор. Зрелые люди не сбегают от стресса и проблем. Мы с ними справляемся. В первый же раз, когда он сбежал, кто-то должен был его усадить и пояснить ему, как сильно все из-за него переживали. А затем привести его в чувства, чтобы он не сделал этого снова. Вместо этого, это поощрялось и вошло у него в привычку. Он боится конфронтации. Убить тебя и детей проще, чем встретиться лицом к лицу с Эдвардом или разбираться с вашим разводом. Ты ведь эмпат, Ринда. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой.
— Я
— Перестала что?
— Я перестала его считывать несколько лет назад, после рождения Кайла. Безразличие было просто невыносимым. Я не могла этого вынести. Безразличие от него, издёвки от его родителей, разочарование от моей матери. Я отгородилась ото всех. Я не использовала свой талант годами.
Не использовать свою магию было все равно, что отсечь кусок своей души. По-видимому, ей и правда было больно знать, что Брайан чувствовал к ней. К их детям.
— Единственные люди, которых можно считывать без вреда это дети и… дети.
И Эдвард. Она почти это сказала.
— Мне не нужна эмпатия чтобы знать, что они чувствуют. Они мои малыши. Я вырастила их внутри себя и дала им жизнь. Они — часть меня и часть его. А он хочет их смерти. Как мне им об этом сказать?
— Я бы не стала этого делать.
— Я жалкий урод.
— Прошу прощения?
Ринда повернулась ко мне с покрасневшими глазами. Она была на грани слёз.
— Я дочь с бесполезным магическим талантом, разочарование для моей матери. Она любила меня, но не могла этого скрыть. Брошенная невеста. Никому ненужная из-за её сумасбродных генов. Жена, чей муж её не любил. Мать, не сумевшая передать своим детям правильную ДНК.
Так, разговор превратился в полную катастрофу. Я даже не знала, что сказать.
Ринда всхлипнула.
Я встала и принесла ей коробку бумажных платочков.
— Ты и понятия не имеешь, каково быть эмпатом. Люди смотрят на тебя, как на какого-то ужасного выродка.
Я подалась вперёд.
— Я внучка Виктории Тремейн.
Ринда отпрянула назад, словно я бросила на стол между нами ядовитую змею.
— Мне не нужно быть эмпатом, чтобы знать, что ты в ужасе. — Я улыбнулась.
— Я… Я не…
— Когда я в первый раз насильно заставила человека выдать его секреты, он свернулся на земле калачиком и расплакался. Он был опытным наёмником, но плакал, как обиженный ребёнок, потому что я вторглась в его разум. Поэтому у нас с тобой есть кое-что общее. Ты не разочарование для кого-то и не нуждаешься ни в чьём одобрении.
Она закрыла рот и села ровнее.
— Роган знает о предательстве Брайана?
— Да.
— Кто ещё?
— Моя семья, Корнелиус, Баг, Эдвард и его начальник охраны. Возможно, твоя свекровь.
— Что происходит сейчас?
— Мы делаем вид, что ничего не знаем о Брайане. Нам все ещё нужно найти вещь, которую они так жаждут. Они не остановятся, пока не остановят нас, или пока мы не положим конец всей их организации раз и навсегда.
Она встала.
— Мне нужно поговорить с детьми. Они должны знать, что не могут доверять своему отцу.
— Ринда…
Она ушла прочь.
Ладно, все прошло не так уж плохо.
Я поднялась и побрела через улицу к нашему складу. У нас оставались считанные часы до дедлайна, и я практически чувствовала, как утекает время.
Для Ринды все пошло не так. В этом расследовании все пошло не так, точка. Эта единственная вещь должна пойти правильно.
Внутри, вопль Каталины резанул по моим барабанным перепонкам.
— Я не хочу об этом говорить!
Всякий раз, когда она расстраивалась, её голос взлетал до пронзительных нот.
Я свернула за угол.
— Каталина! — За ней бежала Арабелла. Матильда увязалась следом вместе со своим белым котом. Я и не знала, что она ещё была здесь.
— Я не хочу об этом говорить! — Дверь в комнату Каталины с грохотом захлопнулась.
— Не будь смешной! — возмутилась Арабелла.
— Что такое?
— Она удалила свой аккаунт в Инстаграме.
— Почему?
— Алессандро Сагредо. — Арабелла упёрла руки в бока.
— Он ей что-то написал? — Если он её чем-то обидел, я заживо сдеру с него шкуру.
— Нет.
— Тогда в чем проблема?
Арабелла вытащила телефон и сунула его мне под нос.
— Посмотри, как он выглядит!
Мужчине на фотографии было около двадцати, и он выглядел потрясающе. Квадратная челюсть; полный, идеально очерченный рот; прямой нос; узкие, почти зелёные светло-карие глаза под темными бровями. Лицо обрамляли густые шоколадно-каштановые волосы с дорогой стрижкой, подчёркивая сильные черты, обещавшие со временем стать точёными. Жизнь его ещё не потрепала, и лицо по-прежнему выглядело свежим, но наружу уже стала проступать жёсткость. Он походил на сына римского гладиатора, готового выйти на арену в первый раз. И он стоял, прислонившись к роскошному серо-голубому «мазерати».
— Он подписан всего на трёх человек в Инстаграме, — продолжила Арабелла. — И Каталину. Она проснулась с шестью тысячами подписчиков и из-за этого удалила аккаунт! Ну не дура?
— Каталина, ты собираешься выйти за него замуж? — на полном серьёзе спросила Матильда.
Дверь распахнулась, открывая Каталину. Она ткнула пальцем в Арабеллу.
— Не лезь не в своё дело, мелкая психопатка. И ты тоже, Матильда.
Она с силой хлопнула дверью.
Матильда посмотрела на дверь, на меня и рассмеялась, будто зазвенели серебряные колокольчики.
— У меня нет на это времени. — Я развернулась и зашагала по коридору. Было утро, а значит, Берн был на кухне, поглощая свой второй или третий завтрак.
— Невада, ну сделай же что-нибудь! — взвыла мне вслед Арабелла.
— У меня нет времени.
— Ненавижу эту семейку!
— Мы тебя тоже.
— Хе-хе! — прозвенели серебряные колокольчики.
Берн сидел за кухонным столом, отодвигая в сторону тарелку с овсянкой.
— Можешь поехать со мной домой к Ринде? Я хочу ещё раз там все обыскать, на тот случай, если я что-то пропустила. Я не хочу ехать сама, и не хочу просить Корнелиуса, потому что он притащит с собой Зевса, а рядом с ним я не могу сосредоточиться. Леона я тоже не хочу брать, потому что не хочу быть ответственной, если он кого-нибудь пристрелит. Я просто хочу спокойно подумать.