Дикки-Король
Шрифт:
А он еще корчит рожу, садясь за общий стол в «Реле дю корай». Ну и характер! Поглядите-ка, он, может быть, и карри не любит…
С виду Дикки был вполне в форме. Он немножко выпил… Но в день отдыха… И он действительно изо всех сил старался понравиться фанатке из Фрежюса. Она, кажется, и в самом деле клюнула. Знает наизусть все песни, разглагольствует об аранжировке… По крайней мере, у них есть тема для разговора. О своей профессии, семье она не так много рассказала; но была не замужем, возраст — двадцать шесть лет… Кажется, фотогенична. Алекс достаточно хорошо знал Дикки и понял, что он делает над собой некоторое усилие. Девушка слишком откровенно «работала»
— Ну не странно ли, — доверительно сказал Алекс сидевшему рядом доктору, — дай Дикки волю, так он стал бы выбирать одних дурнушек!
— К счастью, ты воли ему не даешь! — сухо отрезал доктор.
— Но знаешь, красивые мужчины часто…
— Не такой уж он красавец.
— Нет, серьезно, Дикки по-прежнему предпочитает женщин типа Мари-Лу, уже поживших, в ком есть нечто материнское, и для него не трагедия, если у них не железобетонные груди… Однако женщины такого типа не годятся для фоторекламы. Тогда как эта малышка…
— Так вы собираетесь ее фотографировать?
— Ты не понял. Эта блондинка — наша идиллия. Надо привыкнуть к ней на какое-то время…
— Не хочешь ли ты сказать…
— Вот именно. Опять он краснеет! Непорочен, как младенец, это забавно.
— Неужели это обман? Комедия?
— Естественно, идиллия не будет длиться всю жизнь! И в то же время их отношения не фикция, если ты это имеешь в виду. Тебе это не нравится! Но, во-первых, обман обнаружился бы, и, кроме того, Мари-Лу сейчас тоже на гастролях… Это нужно и для рекламы, и для здоровья. Обыкновенный практический подход.
— Какая гнусность! — сказал Роже Жаннекен сдавленным голосом. — Гнусно так торговать собой.
— Ну-ну, — добродушно запротестовал Алекс, — ты воспринимаешь все слишком трагически. Ведь хорошенькая же девушка. А тебе она разве не нравится?
Доктор залпом выпил большой стакан воды. Отвечать он не мог. Испытывал отвращение. Ну и среда! Дикки все же достоин лучшего, часто говорил он себе. Он, конечно, не орел, но порой трогала какая-то его… да, чистота, юношеская гордость, которая придавала этой личности спокойное, словно у животных, достоинство… Еще одно разочарование для Роже. И более жестокое, чем он мог ожидать. Что за застолье! Толстая Жанина ластится к усталому, погруженному в прострацию Дейву; Патрик с женой — вопиюще пошлая пара, оба увешаны драгоценностями, подчеркнуто демонстрируют свое благополучие, слишком громко хохочут, рассказывая о своих связях и планах, с тем чтобы это достигло ушей г-на Вери, сидящего на краю стола; Жюльен безуспешно пытается делать то же самое; Боб и Жанно, как обычно, обжираются (Жанно поостерегся приводить сюда свою жену, словно оберегал эту базарную куклу от посягательств присутствующих); и Дикки… В этот вечер он выглядел вполне Дикки-Королем. Шутил с музыкантами, обнимал за плечи блондинку, требовал еще и еще вина у хозяина, не помнящего себя от радости.
— Хотите шампанского? — предложил г-н Вери.
— Вы угощаете? — спросила Кристина, которая никогда не терялась.
Вери бросил взгляд на Дикки, на блондинку и уступил порыву великодушия:
— Угощаю! Всем шампанского!
Разумеется, они все поняли, все сочли естественной и даже забавной эту сцену. Блондинка стыдливо улыбалась, будто на свадьбе. Последовали тосты с намеками, смех…
— Немного шампанского, доктор? В виде исключения?
И Алекс уже наливал розовое шампанское. Доктор схватил бокал, секунду смотрел на него блуждающим взглядом и вдруг в ярости разбил его об пол. Затем, будто внезапно пробудившись от собственного жеста, вскочил, опрокинув стул и, по пути налетев на официантку, поспешно удалился.
— Вот это да!.. — закричала подвыпившая Жанина, расценив этот жест лишь как проявление восторга. Она тоже разбила бокал, а за ней и все остальные, покатываясь со смеху, проделали то же самое — все, кроме г-на Вери, который опасался, что разбитые бокалы тоже внесут в его счет…
— Что с ним такое? — крикнул он сквозь гвалт Алексу, показав на опустевшее кресло врача.
— Ему не правится карри, — ответил Алекс.
— Ты всегда носишь такие экстравагантные плащи?
Оба они смеялись.
— Только летом…
— Мне приятнее было бы сидеть с тобой в номере пошикарнее, — любезно сказал он. Просторная комната была выложена плитками, широкая кровать застелена не совсем чистым покрывалом каштанового цвета, но свет от огромного желтого светильника был мягким, приятным; на столике стояла большая корзина с фруктами, две тарелки и рядом нож (кухонный). В конце концов, на гастролях…
— Нам еще представится случай пожить в номерах-люкс, дорогой… — весело ответила она.
Воспользовавшись моментом, когда она отвернулась, чтобы повесить плащ на дверную вешалку, он окинул взглядом ее фигуру, ведь разглядеть ее он еще не успел. Девушка была высокой, стройной, но что-то в ее чертах Дикки не нравилось. К тому же у нее был слишком самоуверенный вид…
Девушка подошла к нему. Хорошо, что она ведет себя естественно, не слишком возбуждена, словно они уже сотни раз бывали вместе, не то что другие фанатки, у которых, если он к ним приближался, на губах выступала пена, будто перед эпилептическим припадком. Он притянул ее к себе. Она ответила на его объятие с поразительной горячностью. Ему казалось, что она тает в его руках. А в глазах — пустота. Уверенный голос с несколько жеманными интонациями стал глухим. «Наконец!.. Ты со мной!.. Мой Дикки…» — шептала она, не глядя на него. Было неприятно, что она вот так бормочет, уставившись в потолок, словно наедине с собой.
— Да, я твоя… Ты веришь?.. Если бы ты знал, сколько я выстрадала из-за тебя! Такие чужие, такие холодные письма… Может быть, и не ты их писал? Я знаю, знаю, свои настоящие послания ты передаешь мне иначе… Я их улавливаю, понимаешь… Только, может быть, не все… Послушай, по воскресеньям не нужно думать обо мне, флюид не проходит, из-за колоколов… Слишком близко церковь. Но в другие дни… Примерно без четверти девять, когда ты выходишь на сцену, меня будто стрелой пронзает, вот здесь, видишь? Да, здесь… Я знаю, что ты отнимаешь у меня силы… что и двоим трудно со всем этим справиться… Но я помогаю тебе, так помогаю, что иногда целых полчаса не могу прийти в себя. Даже ноги дрожат, понимаешь… Опустошение… Однажды я потеряла сознание, и меня нашла соседка…
Он подскочил. Сделал попытку вырваться, отойти подальше. Она преградила ему путь.
— Как прекрасно наше мистическое обручение! А теперь пора, не правда ли, Дикки? Настало время соединиться по-настоящему, да? Но прежде я хочу, чтобы ты сам подтвердил это, и торжественно! Приходит ли конец испытаниям? Ты берешь меня в жены? Скажи?
— То есть… — пролепетал Дикки (он не хотел признаваться себе, что начинает побаиваться) — не совсем… не совсем ясно помню…
— О нет, Дикки, нет! Во второй раз тебе не удастся обмануть меня этим «я не помню»! Ты можешь обращаться так со всеми этими шлюшками, которые ездят за тобой, трутся вокруг, а ты укладываешь их в свою постель, пусть так, но не со мной, не со мной!