Дикое поле
Шрифт:
Погоня не отставала. Ордынцы упрямо стремились настичь похитителей мурзы. Утешало одно: здесь татары не могли кинуться наперерез — мешали камни. Зная местность, они не станут рисковать, боясь в темноте покалечить ноги коней. Однако враги мчались, что есть мочи и пусть медленно, но приближались. Если так пойдет и дальше, то скоро они уже начнут дышать в спину Ивко.
Серб пожалел, что у него нет «чеснока». Как бы сейчас пригодилось это древнее, простое, но безотказное средство, способное надолго задержать любую конницу. Умелые кузнецы издревле выковывали толстые острые шипы примерно в половину пальца длиной и соединяли их по четыре таким образом, что, как ни брось маленького железного ежа на дорогу, всегда один шип торчал острием вверх, а три других служили упором. Впиваясь в копыта,
Ивко никогда не жалел о том, чего нет, или о том, что уже сделано. Минувшего не воротишь! В юности он участвовал в восстании против турецкого владычества и после его поражения покинул родные края, спасаясь от палачей. Ветер странствий долго носил его по свету, пока серб не познакомился с купцом Спиридоном и, после долгих проверок, не был посвящен в тайну дела освобождения славян. Не колеблясь, Ивко начал активно помогать греку и поехал вместе с ним в Крым. Он прекрасно понимал, что ежедневно рискует головой и рано или поздно попадет в застенки Азис-мурзы, но старался быть хитрым и изворотливым, чтобы этого не случилось.
Какой прок сидеть, сложа руки? Турки и татары только и жаждут, чтобы ты покорился, чтобы тобой овладело тупое безразличие, и душа стремилась к одному — лишь бы сохранить свой тесный мирок в неприкосновенности. Тогда иго будет вечным: угаснет у покоренных народов боевой дух и никто не захочет жертвовать собой ради освобождения. А уж отдавать жизнь ради свободы других и подавно…
Оглянувшись, серб увидел, что погоня уже приблизилась на расстояние полета стрелы. Почему же не натягивают луки? Боятся в темноте поразить похищенного мурзу? Или надеются взять отчаянных смельчаков живыми, загнав их в ловушку среди скал?
Дорога стала забирать в гору, скоро кони долетят до ручья, а за ним начнется заветный лес. Отсюда до дома Спиридона путь не близкий, и, может быть, придется бежать, чтобы успеть до рассвета. Но это Ивко не пугало: не отличавшийся богатырским сложением, серб на самом деле был очень вынослив, ловок и обладал завидным умением не поддаваться унынию.
Шумно разбрызгивая ледяную воду быстрого пенистого ручья, лошади выскочили на противоположный берег, к долгожданному спасительному лесу. Ивко выхватил из-за пояса пистолет и, не целясь, выстрелил в сторону приближавшейся погони. Он не надеялся, что пуля достанет хоть кого-то из врагов или свалит чужого коня. Просто ему хотелось немного отпугнуть татар и одновременно разжечь в них злость, заставить сломя голову кинуться следом. Улюлюкая и по-волчьи подвывая, серб погнал свой небольшой табун по тропе, убегавшей все дальше в чащу. Татары не обратили на его выстрел никакого внимания: они перешли через ручей и, от излишней торопливости мешая друг другу, втянулись на тропу, с обеих сторон зажатую вплотную подступавшими деревьями.
Ивко решил больше не медлить: ударами плети заставил лошадей рвануть вперед, а сам на полном скаку спрыгнул с седла и метнулся в темноту леса. Опасаясь выдать себя треском сучьев под ногами, лег на землю и быстро пополз, обдирая руки о колючую траву и мелкие камни. Он решил убраться подальше от тропы, чтобы переждать, пока погоня пролетит мимо. Наткнувшись на высокое толстое дерево, серб вскочил, обхватил ствол и начал карабкаться наверх, цепляясь ногтями за трещины коры и упираясь носками сапог в наросты. Вскоре попалась первая крепкая ветка, и он ухватился за нее руками. Дело пошло значительно легче. Через несколько минут Ивко уже сидел верхом на толстом суку, спрятавшись среди густой листвы.
Едва затих топот копыт отпущенных им на произвол судьбы лошадей, как тут же по тропе пронеслась погоня. Волной
Немного выждав, — вдруг появится отставший всадник или погоня завернет обратно, — Ивко слез с дерева и начал пробираться через чащобу, намереваясь выйти к проселочной дороге с другой стороны леса. Оттуда уже рукой подать до усадьбы Спиридона: нужно успеть вернуться, пока не рассветет, тенью проскользнуть в калитку задних ворот, шмыгнуть мышью через двор и подняться к себе. Вычистить одежду, вымыть грязные сапоги и хоть ненадолго лечь вздремнуть. А утром как ни в чем не бывало заняться обычными делами. И пусть потом кто-нибудь попробует сказать, что его в эту тревожную ночь не было дома.
Как, украли мурзу Иляса? Какое страшное несчастье! Алтын-карга так мудр и справедлив, все соседи молились за его здоровье и благоденствие. Какие нечестивцы осмелились посягнуть на уважаемого и заслуженного человека?..
Серб хитро усмехнулся и хотел продолжить путь, но, услышав шум, остановился: татары возвращались! Похоже, они быстро настигли табун и теперь гонят его к ручью, крикливо переговариваясь и не скрывая досады: им были нужны ускользнувшие из западни люди, а не лошади!
Хорошо бы узнать, о чем говорят татары, но расстояние и топот копыт мешают разобрать слова. Впрочем, и так, ясно: нужно торопиться. Казаки наверняка уже уплыли, пропавших лошадей не вернуть, погоня потеряла драгоценное время, но зато будет теперь рыскать по округе, отыскивая, куда подевались всадники. Сейчас ордынцы начнут окружать лес, чтобы не дать никому выбраться из него, и если замешкаешься, как раз угадаешь встретить татарские заставы на опушке. Пора исчезать, пока не захлопнулась мышеловка.
Ивко припустился бежать, не обращая внимания на треск сучьев под ногами и хлеставшие по лицу ветви. Только бы не сбиться с направления и не угодить в темноте в глубокую яму. Спотыкаясь о камни и вылезшие из земли корни, серб ломился через кусты, падал, вскакивал на ноги и снова бежал.
На опушке он остановился и прислушался, пытаясь уловить посторонний шум, выдающий близкое присутствие людей. Но, на его счастье, вокруг было тихо. Тогда Ивко осторожно раздвинул ветви и до рези в глазах всмотрелся в сумрак: не притаился ли кто неподалеку? Убедившись, что он здесь один, серб выскочил на проселок и побежал к садам. Там он, наконец, будет в безопасности…
Когда Ивко добрался до усадьбы Спиридона, небо на востоке, уже отливало перламутром, возвещая о скором наступлении рассвета. Звезды заметно померкли и теперь казались уже не такими близкими, как в середине ночи. Луна давно спряталась, и временами приходилось пробираться чуть ли не на ощупь. Но дорога была хорошо знакомой, а дом совсем рядом, поэтому серб уверенно шагал, надеясь незамеченным проскользнуть в калитку задних ворот. Теперь Ивко повеселел: не хотелось заранее радоваться, но все же — тьфу-тьфу, чтоб не сглазить удачу — он опять сумел уйти целым и невредимым. Теперь, до возвращения хозяина, нужно вести себя тихо: принимать и отправлять товар, ездить на пристань, заниматься домашними делами и постараться как можно реже высовывать нос за ворота. А с первым же кораблем, уходящим в Турцию, передать Спиридону известие о случившемся за время его отсутствия.
Ещё стоит поразмыслить, почему татары так быстро бросились в погоню? О готовящемся похищении знали всего несколько человек: Спиридон и Куприян вне подозрений. Прятавшиеся в подвале казаки не разговаривали ни с кем, кроме самого Ивко. Мало того, они почти все время оставались в подполе, а если и выходили, то вместе с сербом. И с ним же возвращались. За исключением поездки на арбе, русские покидали подвал лишь ночью. Даже съестные припасы были приготовлены заранее.
Конечно, все можно объяснить случайным стечением обстоятельств. Если ордынцы заранее знали о готовящемся похищении, они постарались бы его не допустить. Кто им мешал напасть на дом Спиридона и взять казаков в подвале или устроить засаду в имении Алтын-карги? И все же мысль о том, что люди Азис-мурзы не зря в последнее время шастали по округе, не давала покоя…