Дикое золото

Бушков Александр Александрович

Оба кивнули, глядя на него грустно-понимающе. Не задали ни единого вопроса, которые в такой ситуации у толковых филеров просто-таки вертелись на языке. Ну хотя бы: «А почему мы его не везем в Шантарск?» Но именно потому, что оба были опытными сотрудниками, прошедшими огни и воды (а медных труб им, увы, и не полагается вовсе), должны были догадываться о многом – быть может, обо всем.

– Ну, я на вас полагаюсь, – сказал Бестужев, видя, что пауза затягивается. – По сравнению с иными переделками не задача перед вами

поставлена, а сущие пустяки… Я – на вокзал.

…Как и следовало ожидать, на вокзале он застал непривычную для этих мест суету – там толокся весь наличный состав здешней полиции и жандармерии вкупе с местными властями. Товарняк давно отогнали на запасной путь, так что публика и не понимала, что, собственно, происходит…

– Ваше благородие… – неуверенно сказали за спиной.

Бестужев обернулся. Давешний жандарм, не так давно провожавший их в дорогу, мялся, плохо понимая, стоит ли раскрывать вслух инкогнито гостя из губернии.

– Ну?

– Господин поручик хотят поговорить с вашим благородием…

– Когда ближайший поезд на Шантарск?

– Через восемь минут подойдет пассажирский, западного направления.

– Тогда ничего не получится, – сказал Бестужев. – Некогда. Поручику передашь, пусть все идет обычным порядком… В Шантарск по телеграфу доложили?

– Конечно, первым делом…

– Вот и прекрасно, – сказал Бестужев, нетерпеливо глядя на запад, в ту сторону, откуда должен был появиться пассажирский. – Кругом!

Часть третья

Бесстрастный свод небес

Глава первая

Во многом невеселая

– Вот, изволите ли видеть! – воскликнул подполковник Баланчук, щелкнув ногтем по извлеченной из конверта бумаге казенного вида. – Алексей Воинович, вы ведь, кажется, близко сталкивались с Иваном Мызгиным? Волков, Петрусь, и прочая, и прочая?

– Ну как же, – сказал Бестужев, оживившись. – Несмотря на молодость, на этом волчонке клейма ставить негде. Боевая дружина эсдеков, участвовал в переправке оружия из-за границы, в Львовской школе бомбистов со мною вместе учился, «эксов», в коих участвовал, и не перечесть по пальцам, поскольку пальцев не хватит. Искалечил агента охраны, а уж вооруженное сопротивление полиции для сего вьюноши – дело столь обыденное, что о нем и упоминать особо не стоит… Он ведь пойман на Урале?

– И даже судим, – кивнул Баланчук. – Вот-с, сводка… Интересно вам знать, сколько отмерила этому молодцу Казанская судебная палата? Всего-то восемь годочков каторги… а потом снизила срок до двух лет восьми месяцев каторжных работ с последующей вечной ссылкой в отдаленные районы Сибири. Как будто эти господа надолго в отдаленных районах задерживаются…

– Сколько лет?!

– Два года восемь месяцев, – с горькой иронией повторил Баланчук. – Судебная палата, изволите ли видеть, приняла во внимание несовершеннолетие обвиняемого в момент совершения им большей части преступлений. Гуманно, не правда ли?

– Черт

знает что такое, – с сердцем сказал Бестужев. – Как будто ему несовершеннолетие мешало калечить агентов, стрелять в городовых и красть взрывчатку… Это ведь волчина, несмотря на юные годы, прекрасно его помню. Звереныш.

– Вот так. Мы ловим, а судебная палата… Вам доводилось слышать об североамериканском Ку-клукс-клане, Алексей Воинович? Честное слово, есть в этом что-то привлекательное: явиться ночью к такому вот Петрусю, веревочку на суку примостить… И никакой тебе либеральной юстиции. И ведь нас сатрапами именуют ихние газетенки…

– Господи, подполковник… – устало вздохнул Бестужев. – Сам знаю, что мы связаны по рукам и ногам, да что поделаешь…

– Можете вы мне ответить на щекотливый вопрос? Государь, вообще-то, читает то, что ему сообщает начальство охраны? – Баланчук понизил голос. – Простите за ересь, но кажется иногда, что – нет. Иначе не было бы такого разгула либерализма…

Бестужев усмехнулся:

– Знаете, Илья Кузьмич, я, к сожалению, не имел чести быть допущенным во дворец, так что вы не по адресу обращаетесь…

– Бросьте. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы как-никак работаете в столице, должны знать обстановку. Что у нас происходит в империи? Любая европейская держава, хоть на словах и выставляет себя светочем либерализма, со своими бомбистами расправляется так, что небу жарко… А у нас…

– Эх, Илья Кузьмич, не наша это компетенция…

– Я знаю, – кивнул Баланчук. – Но порой бывает невероятно обидно…

Он встал, вытянув руки по швам. Бестужев тоже поднялся.

– Ну что, Алексей Воинович, – с явным удовольствием сказал вошедший Ларионов. – Подняли тарарам? Должен сказать, поневоле восхищаюсь изяществом, с коим вы провели операцию. В Аннинске творится такое, что городок больше всего напоминает разворошенный муравейник. Только что туда выехала наша команда… От ваших филеров по-прежнему никаких известий?

Бестужев мотнул головой:

– Никаких. Следовательно, продолжают поиски.

– Как это он ухитрился сбежать…

Бестужев насторожился, но в голосе полковника не было ни малейшего двойного смысла – он откровенно переживал мнимую неудачу Бестужева, и только. Со вздохом повторил:

– Как он ухитрился… В руках у вас был…

Напустив на себя грустный и расстроенный вид, Бестужев пожал плечами:

– И на старуху бывает проруха… Ловок в приемчиках, несомненно специально обучался всяким хитростям вроде джиу-джитсу. Первым сшиб меня, кинулся в тайгу, агенты, болваны, бросились ко мне, вместо того чтобы немедленно начать преследование или стрелять по ногам…

– Ну, ничего, – ободряюще сказал Ларионов. – Человек со связанными руками в таком городишке, как Аннинск, – вещь приметная. Вряд ли будет отсиживаться в тайге, пойдет в город…