Дип-склероз
Шрифт:
Падла осторожно тянет руку к фигуре Димы. Сейчас попытается подключиться к его каналу. А я вдруг замечаю, что зрачки Дибенко, едва заметно движутся. Показалось?
Нет! Шевельнулся палец на левой руке!
Да ведь он притворяется!
– Падла, назад! – ору что было мочи. Бородач отскакивает, а фигура Дибенко вдруг вспыхивает изнутри красноватым пламенем.
– Дай я тебя обниму, братан! – хохочет враг и тянется, пытаясь поймать Падлу жгучими ладонями.
Бородач отступает, спотыкается и, падая на спину, вскидывает руку
– Говорят, легкая ионизация полезна для здоровья!
– А как насчет легкой заморозки? – кричит Маньяк и белое сияние охватывает кончики шуркиных пальцев. Уже через миг морозное облако срывается с его ладоней, окутывая Дибенко плотной пеленой ледяных кристаллов. Молодец Шурка! Через свой „Клозет“ таки протащил в „Лабиринт“ убойную программу!
Белым инеем покрывается земляника на лугу. Темнеет, безжизненно никнет листва на ближайшей березе… И целых две секунды кажется, что теперь с Дибенко покончено.
Только развеивается морозное облако, лопается ледяная скорлупа и снова перед нами его ехидная, осточертелая физиономия:
– Здорово! Это вроде контрастного душа! Обожаю закаливание!
– Ну, гад… – Падла торопливо хватается за очки, моргает – и прямо из круглых стеклышек с ревом вылетают огненные шары.
Взрыв! Стена пламени на время скрывает от нас корчащуюся, опрокинутую навзничь фигуру Дибенко.
А потом доносится его хриплый голос:
– Да будет тьма!
В ту же секунду, чернильно-густая пелена гасит краски и звуки. Только крохотные светляки бесшумно пролетают рядом – это продолжает работать мощное оружие Падлы.
– Да будет свет! – яростно орет Маньяк. И тьма покорно тает, мир вновь возвращается во всей полноте.
Правда, это далеко не тот мир, что был вначале…
Дымится выгоревший луг, весь изрытый будто артиллерийскими воронками. Почернелые разбросанные головешки – всё что осталось от рощи и беседки. В грязно-мутной, кипящей воде озерца вверх лапами плавают обсмаленные лебеди. А в сосновом бору на дальнем берегу бушует пожар. Плотные клубы дыма все гуще застилают синее небо.
– Славно погуляли, – замечает Жирдяй.
Падла снимает и с жалостью рассматривает свои оплавленные очки. Бесценная его ушанка валяется рядом почти неузнаваемым, обугленным комком. Из всего снаряжения у него остались нетронутыми только чёрные трусы по колено.
– Ничего не скажешь. Это было круто, – вдруг доносится откуда-то из-под земли противный голос. А через миг из воронки выбирается на свет божий Дима Дибенко – закопченный, в обгорелых лохмотьях вместо одежды. Но, несмотря ни на что, всё еще полный энергии и сарказма.
Падла выбрасывает очки и с сомнением щупает резинку трусов. Неужели и там у него – оружие? Представляю, что щас будет! Зрелище не для слабонервных!
Уже в последний момент бородач вдруг останавливается. Он раздраженно косится куда-то в сторону. Я поворачиваю голову и обнаруживаю девчушку, нашу проводницу. Для своего возвращения она выбрала самое неподходящее время!
– Девочка, иди погуляй куда-нибудь! – бормочет Падла, – У нас тут мужской разговор!
Но упрямый ребенок торчит на месте, потрясенно озирая дикую картину разрушений. Хакерские схватки – не для неустойчивой детской психики.
Маньяк подходит, смущенно покашливая, и мягко берет её за руку:
– Пойдем, милая, вон там растут замечательные пирожки…
В следующую секунду происходит необъяснимое. Несколько молниеносных движений, легких, почти неуловимых касаний и Шурка корчится на земле, намертво прижатый тонкой ножкой в оранжевом сандалике. Изловчившись, Маньяк пытается подняться, но маленький детский кулачок в один удар вновь укладывает его на горелую траву.
– Это была она… – потрясенно бормочет Маньяк, уже не пытаясь освободиться, – В „Pampers and Snicers“ – это была она!
Падла, неуверенно улыбаясь, осторожно подступает к девочке. Ближе, ближе… Чересчур близко. Вроде бы совсем безобидное мелькание розового кулачка и массивный бородач валится рядом с Шуркой.
– У-уй, – стонет Падла, потирая челюсть, – Я узнаю эту руку!
Холод пробегает у нас по спинам. Выходит Дибенко, или кто бы он ни был – только разменная фигура? А настоящий противник лишь начинает игру! Когда и Маньяк, и Падла – практически израсходовали боеприпасы!
– Ну что ты милая, – вкрадчиво начинает Жирдяй, – будь хорошей девочкой… Взгляд ребенка не обещает ему ничего хорошего. Отбросив вежливость, толстяк свирепо бормочет:
– Получай, стерва!
Жирдяй выплевывает что-то. Кажется, обыкновенную вишневую косточку… Темный шарик повисает над землёй и вдруг, ни с того ни с сего, начинается ураган. И в центре смерча, куда с ревом и свистом всасывается воздух, щепки и горелые листья – именно та штука, которую я принял за вишневую косточку…
Падаю ничком и вцепившись пальцами в остатки травы, осознаю, насколько поспешил с выводами. Скорее уж, Жирдяй сварганил крохотную черную дыру. И, по-моему, он здорово погорячился!
Пытаюсь ползти в сторону сада и чувствую, как ноги отрываются от земли. Кто-то протягивает мне руку. Череп! Он успел зацепиться за яблоню. Хватаю его ладонь и оказываюсь подвешенным в воздухе. Подтягиваюсь. Мертвой хваткой обнимаю толстую ветку. При этом неодолимая сила срывает с меня незашнурованные омоновские ботинки. Оглядываюсь и успеваю заметить, как ботинки скрываются в чудовищной воронке. Вслед за Жирдяем.
Вода из озера, камни, куски земли, не говоря уже о яблоках и апельсинах – все это бешено вращается и бесследно исчезает в черной ненасытной утробе. Пространство вокруг искажается и сад встает вертикальной вздыбленной стеной, из которой то и дело вырываются, уносятся в ничто целые деревья…