Дипломатический иммунитет (Дипломатическая неприкосновенность)
Шрифт:
Утилитарная конструкция «Идриса», как и его собрата-корабля «Рудры», не отличалась особой изысканностью. В сущности он представлял собой связку из семи гигантских параллельных цилиндров: центральный – жилой, еще четыре отведены под груз. В двух оставшихся модулях, расположенных друг против друга на внешнем кольце, находились неклиновы тяги корабля – они генерировали поле, которое позволяло протащить корабль через точки скачка. Двигатели для полета в обычном пространстве – в хвосте, силовые экраны – впереди. Корабль вращался вокруг своей центральной оси, чтобы выровнять каждый из внешних цилиндров относительно станционного грузового шлюза для автоматической погрузки и выгрузки контейнеров или ручного перемещения более
Когда они проходили через грузовой модуль, Майлз глянул в оба конца главного коридора, которые терялись в темноте. Миновав другой шлюз, они пришли в маленькое фойе в передней части корабля. По одну сторону располагались каюты пассажиров, по другую – кабины экипажа и служебные помещения. По лифтовым шахтам и паре лестниц можно было подняться на верхний уровень, отведенный под корабельную столовую, лазарет, спортзал и комнаты отдыха;на нижнем же располагались системы жизнеобеспечения, техническое обслуживание и прочие подсобки.
Ройс заглянул в свои заметки и кивнул в сторону коридора.
– Офис Солиана там, милорд.
– Я провожу гражданина Дюбауэра к его пастве, – сказал Бел, – а потом догоню вас. – Дюбауэр неловко поклонился, и оба гермафродита прошли в шлюз, ведущий в одну из грузовых секций.
Пройдя почти в самый хвост корабля, Ройс отсчитал несколько дверей после примыкавшего к коридору второго фойе и, найдя нужную, набрал код на панели замка. Дверь скользнула в сторону, тут же загорелся свет, и взору предстало крохотное, скудно обставленное помещение – лишь компьютерный интерфейс, пара кресел и несколько запирающихся стенных шкафов. Майлз включил интерфейс, а Ройс тем временем насмкоро проверил содержимое ящиков. Все табельное оружие и зарядные устройства к нему в наличии и учтены, все аварийное оборудование аккуратно разложено по местам. В кабинете отсутствовали личные вещи – никаких видеоснимков любимой девушки, на внутренней стороне дверок шкафов не приклеено никаких наклеек с хулиганскими – или политическими – остротами или ободряющими лозунгами. Но следователи Брана уже побывали здесь – сразу вслед за исчезновением Солиана, но еще до того, как квадди эвакуировали с корабля всех пассажиров и экипаж после стычки с барраярцами; Майлз оставил себе пометку спросить у Брана – или Венна, если уж на то пошло – убирали ли они что-нибудь.
Аварийные коды Ройса незамедлительно открыли все записи вахтенного журнала Солиана. Майлз начал с его последнего дежурства. Ежедневные рапорты лейтенанта были лаконичны, однообразны и, к разочарованию Майлза, в них начисто отсутствовали какие бы то ни было намеки на возможных убийц. Майлз гадал, слушает ли он сейчас голос покойника. По справедливости при этом должен ощущаться некий паранормальный трепет. Жутковатая тишина, царившая на корабле, будоражила воображение.
Пока корабль стоял в порту, его система безопасности непрерывно записывала на видео всех проходящих и все проносимое через пристыкованные к станции и прочие активированные шлюзы – обычная предосторожность от краж и саботажа. Просмотр всех передвижений в течение десяти дней перед тем, как корабль арестовали, даже на быстрой промотке займет немало времени. Нельзя упускать из виду и ту пугающую вероятность, что Солиан, как подозревал Бран, мог изменить или удалить записи, дабы покрыть свое дезертирство.
Майлз скопировал все, что имело хотя бы смутное отношение к делу, для дальнейшего изучения, а затем они с Ройсом наведались в каюту Солиана, всего в нескольких метрах вниз по коридору. Каюта тоже оказалась маленькой, скромной и ничего не говорящей о хозяине. Какие личные вещи лежали в пропавшем чемодане Солиана – неизвестно, но осталось явно немного. Когда корабль покинул Комарр – кажется, месяца полтора назад? И раз пять заходил в порт. Когда корабль стоит в порту, для безопасности наступает самое горячее время; может, Солиану некогда было ходить за сувенирами.
Майлз попытался сделать хоть какие-то выводы из того, что осталось. Полдюжины мундиров, несколько штатских костюмов, мешковатая куртка, несколько пар ботинок и сапог… персональный скафандр Солиана. Ценная вещь – человек, который собирается надолго остаться в Пространстве Квадди, вряд ли пожелал бы расстаться с ней. Хотя скафандр довольно приметный, с барраярской-то военной маркировкой.
Не обнаружив в каюте ничего, что могло бы освободить их от рутинного просмотра видеозаписей, Майлз с Ройсом вернулись в кабинет Солиана и приступили к делу. Майлз утешал себя мыслью, что это занятие по крайней мере даст ему представление о вероятных действующих лицах этой драмы… которые, разумеется, затеряны в толпе людей, которые не имеют никакого отношения к делу. Майлз совал нос во все подряд – верный признак того, что пока у него нет ни малейшего понятия, где и что искать, но таков был единственный известный ему способ добывать неявный ключ к разгадке, который все остальные проглядели…
Спустя некоторое время он поднял глаза, уловив движение в дверях. Бел вернулся и теперь стоял, облокотясь на косяк.
– Нашел что-нибудь? – спросил он.
– Пока нет. – Майлз остановил видеозапись. – Твой приятель-бетанец уже уладил свои проблемы?
– Все еще работает. Задает корма скоту и сгребает навоз – то есть, добавляет питательный концентрат в резервуары репликаторов и удаляет пакетики с отходами из фильтрационных блоков. Мне теперь понятно, почему Дюбауэр так расстроен задержкой. У него там в трюме, должно быть, тысяча зародышей. Если они пропадут, ему грозит крупная финансовая потеря.
– Хм. Большинство животноводов перевозят эмбрионы замороженными, – заметил Майлз. – Именно так мой дед ввозил с Земли своих чистокровных лошадей. А по прибытии пересаживал их в гебридную кобылу для донашивания. Дешевле, проще, меньше хлопот – задержки в пути не имеют значения, если вдруг что случится. Хотя, наверное, в таком методе тоже есть свое резон – за время путешествия детеныши успевают дозреть.
– Дюбауэр сказал, что время для него существенно. – Бел повел плечами, беспокойно нахмурившись. – А что, кстати, говорится в журнале «Идриса» о нем и его грузе?
Майлз вывел на дисплей записи.
– Поднялся на борт сразу после того, как флот был сформирован на орбите Комарра. Летит до Ксеркса – это следующая остановка после Станции Граф, из-за чего, наверное, эта неразбериха кажется особенно невыносимой. Место забронировано примерно за… шесть недель до отбытия флота, через комаррское погрузочное агенство. – Вполне легальная и уважаемая компания: название было знакомо Майлзу. В регистрационной записи не значилось, откуда взялся Дюбауэр со своим грузом; не известно было и то, собирался ли он пересесть на Ксерксе на другое коммерческое– или частное – судно, которое доставило бы его к некоему окончательному пункту назначения. Майлз бросил на Бела пронзительный взгляд. – Тебя что-то насторожило?
– Я… не знаю. Есть что-то забавное в этом Дюбауэре…
– В каком смысле? Я пойму шутку?
– Если б я мог объяснить, меня бы это не донимало так сильно.
– Он кажется суетливым пожилым гермафродитом… может, что-нибудь по научной линии? – Работа при университете, биоинженерные исследования вполне соответствуют его странно педантичным и вежливым манерам. Как и его застенчивость.
– Может, и так, – не слишком убежденно ответил Бел.
– Что-то забавное. Ладно. – Майлз мысленно сделал себе пометку особо проследить за передвижениями гермафродита с «Идриса» и обратно, когда будет просматривать записи.