Дипломатический труп
Шрифт:
Открылась передняя дверца. На пассажирское сиденье с кряхтением и ворчливыми возгласами влез бритоголовый крупный, даже какой-то округлый молодой мужчина. Покатые плечи, бочкообразная грудь, толстая шея и маленькие уши. Весь его образ напоминал или боксера, или борца тяжелого веса. Наверное, когда-то так и было. Хруст понял, что вся охрана Бурого состояла из спортсменов. Эх, лихие девяностые, не для всех вы закончились.
– Здорово, Хруст, – недовольно и устало произнес Бурый, не глядя назад и сгорбившись на переднем сиденье. – Говорят, ты ищешь кого-то, роешься среди пацанов, как
– Да, есть у меня одно дело, – спокойно согласился Хруст. – А почему тебя это интересует?
– Ты, Хруст, говорят, раньше сильно крутым был. – Бурый как будто не услышал его вопрос. – В спецназе служил или где-то там еще. Убивать, говорят, больно наловчился.
– Зачем звал, Бурый? Если есть вопросы, то задавай. Мне скрывать нечего.
– Хорошо, если так, – с тяжелым вздохом произнес Бурый, а потом неожиданно ловко и быстро повернулся лицом к Хрусту, сидевшему сзади.
Теперь тому стало видно, что глазки у Бурого маленькие, злые и слезятся, как с похмелья. Они злобно сверлили Хруста, как будто пытались во что бы то ни стало проделать в нем две дырки.
– Но ты не быкуй, Хруст, не надо. Ты ведь можешь с этого сиденья и не слезть. Сейчас вот мигну одним глазом, и кранты тебе.
– Зачем? – равнодушно спросил Хруст, глядя в окно. – Крови мало? Власти над людьми не хватает? Я человек независимый, задницу тебе лизать все равно не буду. Меня наняли, я делаю работу. Ты уважения хочешь, я его тебе оказываю. Видишь, пришел, сижу, слушаю. Дальше что?
– Кого ищешь? – все так же злобно спросил Бурый.
– Человека, скорее даже нескольких. Думаю, что они не из деловых, новички в этом деле. Но работают вполне успешно. Пострадал один человек, который очень боится за свою репутацию. Его не назову, таков мой принцип. А пареньки эти по драгоценностям работают – меняют настоящие бриллианты на поддельные. Потом эта бурда попадает в приличные ювелирные салоны. В том числе и на твоей территории.
– Кто такие? – уже спокойнее спросил Бурый.
– Если бы знал, то не сидел бы здесь. Хочу выяснить, кто они такие, откуда взялись, как умудряются размещать в салонах подделки.
– А настоящие камешки куда сбывают?
– Этого я пока тоже не знаю. Общаюсь с такими персонами, как Витя Цвет, но результата, как видишь, на сегодня нет. Кстати, с Кларнетом поговорить я не успел.
Бурый некоторое время сидел молча и буровил взглядом улицу через чуть притемненное стекло «Мерседеса». Хрусту непонятно было, что творилось сейчас в его бугристой голове. Одно можно было сказать точно. Бурый прикидывал, сколько бабла проходит мимо его кармана. Бриллианты – игрушка дорогая. Это не приисковые алмазы, а настоящий товар, уже готовый к реализации. С ними можно любую кашу заварить.
– Так, Хруст! – наконец-то изрек Бурый. – Я тут хозяин, это моя территория.
– Я знаю. Хочешь запретить мне искать этих ребятишек? Или сам включишься в розыски?
– Я тебе отчета давать не должен… – начал было Бурый, но Хруст перебил его равнодушным постным голосом:
– Я к тому спрашиваю, что кое-кто может подумать, будто Бурый самоустранился именно потому, что сам к этому делу руку приложил. Всем рот не заткнешь.
– Ты… –
Наконец он принял дипломатичное решение и проговорил:
– Ты можешь продолжать. Найдешь, первым делом мне шепнешь.
– Первым делом я сдам информацию тому, кто мне деньги платит, – сказал Хруст. – Но и тебя уведомить не забуду. Только давай договоримся кое о чем.
Бурый молчал и не перебивал. Это могло означать, что он готов договариваться и не хочет ссориться с теми, кто нанял Хруста. Законник наверняка понимал, что не он правит городом, даже этой вот территорией. Есть люди и покруче. Захотят они, и завтра же от Бурого мокрого места не останется. На что Дед Хасан был в авторитете, и тот схлопотал по полной программе.
– Договоримся так, – продолжил Хруст. – Мне и тебе нужна информация. Сначала она, а уж потом валить их, если ты об этом думаешь. О тебе слух идет, что ты человек разворотливый, своего не упустишь. Этих ребятишек в узду надо, в упряжку, а не мочить.
Санек жил с бабкой, которая нисколько ему не мешала. Бабка была глухой, видела плохо, да и не шастала она по квартире, ноги ее плохо слушались. Так только, в туалет, на кухню. А уж следить, кто там к внучку пришел и чем они в комнате занимаются, ей совсем не с руки. Да и не слышала она порой, что к внуку вообще кто-то заявился.
Лешка Кондратьев не очень доверял Вовану и Максу. Они были слишком легкомысленными, чтобы постоянно помнить, что за ними может волочиться хвост. Мало ли по какой причине и откуда возьмется опасность.
Лешка стоял за деревом на детской площадке и следил за двором Санькиного дома. Пространство большое, светлое, любого лишнего человека там будет хорошо видно.
Первым появился Вован. Шел он торопливо, засунув руки в карманы и ссутулившись так, как будто ему было холодно. Ни разу, сука, не обернулся, не сделал ни одной попытки провериться.
Лешка разозлился и решил основательно пропесочить такого вот помощничка. Может, даже напугать его отлучением от группы.
А Макс сегодня порадовал. Этот парень вообще любил все авантюрное, в том числе игру в шпионов или в бандитов. Вот и сейчас он делал вид, что куда-то спешит, потом вдруг замер у второго подъезда и принялся шлепать себя ладонями по карманам. Как будто что-то потерял, ключи например. Макс развернулся и быстрым шагом двинулся назад, в ту сторону, откуда пришел. Молодец! Если за ним кто и шел, то теперь этому неизвестному придется таким же быстрым шагом уходить от неизбежной встречи, а это будет заметно.
Вован вернулся и пошел к подъезду Санька. Сел на лавку и делает вид, что говорит по мобильному телефону. Ага, убедился, что ничьего внимания не привлекает, и шмыгнул в подъезд.
Лешка для надежности выждал минут двадцать, потом краем площадки приблизился к подъезду и тоже вошел.
– Чего так долго, – спросил его в прихожей Санек. – Эти двое мне уже все уши прожужжали, что ты с рыжьем свалил.
– Гляди-ка, нахватались блатного жаргона, – с усмешкой заявил Лешка. – Завтра, кстати, встреча у меня. Как сквозь землю все провалились, хорошо, что этот кавказец в Москве.