Директор
Шрифт:
– Я куплю что-нибудь по дороге. Увидимся ровно в двенадцать.
Повесив телефонную трубку, Ник пошел за перегородку к Марджори.
– Отмените, пожалуйста, все мои деловые встречи на сегодня, – попросил он.
– Что, обе?!
– Да.
– Да вы прогульщик! – улыбнулась Марджори. – Но какой сегодня прекрасный день! В детстве даже я, наверное, прогуляла бы уроки!
– Да нет, мне просто обязательно надо съездить в одно место.
9
Дом на 16-й Западной
Ник заехал в супермаркет и теперь звонил в звонок с двумя коричневыми пакетами в руках. Внутри дома зазвенели колокола.
Прошло с полминуты, прежде чем Кэсси отворила дверь. На ней была черная вязаная кофточка без рукавов и узкие черные брюки. Ее бледное и грустное лицо было очень красиво. На губах была помада странного оранжевого оттенка, который тем не менее ей очень шел. И вообще у Кэсси был отдохнувший, посвежевший вид.
– А я-то думала, что вы пошутили и не приедете, – сказала она и проводила Ника в гостиную через прихожую мимо вазы с сухими цветами и вышивки на стене. В гостиной играла музыка. «Одна, всегда одна…» – пел низкий женский голос. Кэсси поспешила убрать звук.
Ник стал выкладывать купленные продукты: хлеб, яйца, сок, молоко, минеральную воду, фрукты, пару бутылок холодного чая.
– Вот, пожалуйста, – проговорил он, с важным видом выкладывая на бумажные тарелки сандвичи. – С индейкой и с ростбифом.
Кэсси с сомнением покосилась на ростбиф.
– В ростбифе слишком много крови, – сказала она. – Мне больше нравится хорошо прожаренное, испеченное до хрустящей корочки мясо.
– Хорошо, – согласился Ник. – Тогда я буду ростбиф, а вы берите индейку.
Некоторое время Ник и Кэсси молча жевали. Потом Ник, стараясь скрыть смущение, стал аккуратно свертывать бумажные салфетки. Кэсси допила почти весь холодный чай и вертела в руках пробку от бутылки. Молчание стало неловким, и Ник уже раскаивался в том, что приехал. Он судорожно придумывал, что бы сказать, но Кэсси его опередила:
– Какой только полезной информации не почерпнешь на пробках. На этой, например, написано, что самой последней в английском алфавите появилась буква «z».
Ник судорожно подыскивал ответ, но Кэсси продолжала сама:
– Спасибо, что навестили меня, оторвав время от управления одной из крупнейших американских компаний.
– Благодаря вашему приглашению я сумел отменить невероятно скучный бизнес-ланч!
– Я помешала вашей работе?
– Ни в коем случае. Я был рад улизнуть.
– А вы меня вчера очень удивили.
– Чем?
– Никакой вы не Ник-Мясник. Чего только не выдумают люди! Впрочем, как понять чужую душу, когда и в тихом омуте…
– Можно искупаться жарким днем?
– Что-то в этом роде… А иногда случается встретить человека на грани отчаяния, и как тут не протянуть ему руку?
– А мне не кажется, что вы на грани отчаяния.
– Я не о себе. Я – о вас.
– Что? – покраснев, спросил Ник.
Кэсси пошла ставить чайник.
– Мы оба пережили утраты, – сказала она от плиты. – Рильке [38] писал, что потеря близкого человека похожа на непреодолимый замкнутый круг.
38
Райнер Мария Рильке (1875–1926) – знаменитый австрийский поэт.
– Ну да, – пробормотал Ник. – Помню, в детстве у меня был большой блестящий циркуль…
– До знакомства с вами я считала вас типичным директором. А знаете, кто вы на самом деле? – спросила Кэсси, глядя Нику прямо в глаза. – Вы семьянин до мозга костей.
– Скажите это моему сыну, – поперхнувшись, проговорил Ник.
– В его возрасте тяжело потерять мать, – негромко сказала Кэсси и достала из шкафа чайник и кружки.
– Терять мать тяжело в любом возрасте.
– Представляю, как вы теперь нужны вашему сыну.
– У меня складывается совсем обратное впечатление, – с горечью в голосе пробормотал Ник.
– Он чувствует себя одиноким и злится за это на весь мир. Вот и вам достается от него за компанию, – опустив глаза, проговорила Кэсси. – Но у вас все будет в порядке, потому что вы любите друг друга, и вы – одна семья.
– Мы были семьей.
– Вы даже не представляете, как повезло вашим детям!
– Неужели?
– Между прочим, – сказала Кэсси, повернувшись к Нику, – директор большой компании тоже своего рода глава большой семьи.
– Ну да, – с горечью сказал Ник. – Неплохая семейка. Как у эскимосов. Если дед ослеп и не ходит больше на охоту, внуки сажают его на льдину и отталкивают от берега палкой, чтоб он не посягал на запасы тюленьего жира в чуме.
– Сомневаюсь, что вы получили большое удовольствие от увольнений.
– Уволенные мною получили еще меньше удовольствия.
– У папы было много проблем, но, когда он ходил на работу, ему приходилось держать себя в руках. Став на работе ненужным, он совсем раскис.
Ник молча кивнул. У него защемило в груди.
– По правде говоря, я очень сердилась на «Стрэттон». И на вас очень сердилась, – сказала Кэсси. – Может, это оттого, что я женщина и все принимаю близко к сердцу. Но после увольнения папе действительно стало хуже. Такие события не могли пройти бесследно для его больной головы.
– Кэсси… – начал было Ник, но не смог продолжать.
– Но, познакомившись с вами, я все поняла. Вы тут ни при чем. Это ваши хозяева из Бостона заставили вас увольнять людей. Ведь хозяев волнует только прибыль.