Диско 2000
Шрифт:
Они больше не могли сдерживаться. Они бросились друг к другу, крепко обнялись, поцеловались, лаская и гладя друг друга, тяжело дыша, забыв о малышах, с которыми только что здоровалась Ванесса… Детишки смеялись, хихикали и скакали вокруг, радуясь неожиданной удаче. А двое продолжали обниматься, пока голос толпы продолжал отсчитывать:
— Пять… четыре… три… два… один!
В небо взвились фейерверки; казалось, весь мир вокруг сошел с ума. Люди визжали, кричали, поздравляли друг друга… некоторые плакали от радости, что стали свидетелями такого чудесного, такого волшебного праздника. Немо крепче прижал к себе Ванессу; он был
Малыш Стейси был вынужден признать, что ему было не до встречи Нового Года и не до того, сколько до него оставалось. Его вел сквозь толпу парень с ножом и хриплым голосом. Одну руку он держал на плече у Стэйси, в другой был нож, упиравшийся Стэйси в спину. Они выбрались из битком набитого зала на лестницу; приятели бандита внимательно оглядывали окрестности. Оказавшись на лестнице, Малыш Стэйси принялся оглядываться, надеясь заметить Рэя или даже Орина; однако ни того, ни другого видно не было. Молодчики подтолкнули его вниз: спускайся, мол. Они спускались вниз, пока не добрались до самого низа лестницы, туда, где располагались мужские туалеты. Инстинктивно Стэйси направился именно туда, зная, что, реши он кого-нибудь ограбить в такой компании, как сейчас, именно так он и поступил бы. Его грубо протолкнули в дверь; один из молодчиков остался стоять на стреме. Затем Стэйси втолкнули в одну из кабинок и приказали всем остальным выметаться вон.
Один парень выместись отказался: уставился на них над краем унитаза страшными красными глазами:
— Плевать я хотел на ваши разборки, меня тут наизнанку выворачивает, так что катитесь к чертям.
Парни решили, что возиться с ним не стоит, и немедленно принялись за Стэйси. Малыш поднял руки и немедленно сдался.
— Эй, убери перо, ты, я сопротивляться все равно не буду. Вам что нужно, травки? Забирайте.
Он полез за пакетиками и протянул их бандитам; его жгла злость, но он пытался ничем не выдать этого. Первый же признак агрессии — и ему перережут горло; с другой стороны, если он будет слишком уступчив, его могут пришить просто ради развлечения. Очень трудно удержаться на этой грани; Стэйси вовсе не хотелось преступать ее. Он слышал, как давешний парень застегивает молнию; неверные шаги парня простучали к двери; дверь захлопнулась. Стэйси вздохнул. Один из бандитов, повыше остальных ростом, со скучающим видом привалился к двери кабинки.
— А как насчет навара?
— Ладно, парень, погоди, ладно? Не все хоть отбирай!
Тут появился еще один бандит. Он возник совершенно беззвучно. Глаза у него были кошачьи; и, что Стэйси совершенно не понравилось, вел он себя так, словно ему все было безразлично.
— Ты, парень, лучше не упирайся, отдай, что просят. Не заставляй моих братков тебя убеждать.
Стэйси пригляделся к новоприбывшему и решил проглотить обиду. Он опустил глаза, полез в карман и вытащил примерно треть вырученных за сегодня денег. Остальные были припрятаны в маленький кармашек на колене, но этим придуркам знать о таком было совершенно незачем. Бандит с ножом вырвал у Стэйси бумажки и передал их своему приятелю.
— Тридцать, сорок, пятьдесят… И это все, что у тебя есть?
— Не может это быть все, он весь вечер торговал травкой, я его видел в «Гараже». Не морочь голову, выкладывай навар, не то мы сами его из тебя вытряхнем.
— Точно, — прибавил другой бандит.
— Мать вашу! — взорвался Стэйси. — это весь навар, никого я не морочу! Дела паршиво идут, сегодня канун этого гребаного Нового Года…
— Думаешь, меня е… т Новый Год? — воскликнул парень с кошачьими глазами, но тут дверь в туалет распахнулась, и внутрь ввалились четверо широкоплечих охранников.
— Это что еще за гребаные игры тут? А ну прекратить, уроды!
Это было лучшее, что только могло случиться с Малышом Стэйси; хотя он и не видел, что происходит, но времени, чтобы начать действовать, было вполне достаточно. Он захлопнул дверь кабинки перед носом у бандитов, расстегнул и спустил джинсы, вслушиваясь в звуки тяжелых ударов. Чтобы все выглядело естественно, он прикрыл глаза и принялся мочиться; впрочем, справлять здесь большую нужду он не согласился бы ни за что. Из того, что говорили вышибалы, он понял, что парня, стоявшего на стреме, заловили с косяком; потому охрана сюда и ввалилась.
— Отвали, слезь с меня, ты, мудак!
— Отсоси, засранец!
— Берегись! Нож! — раздался крик, потом лязг металла о кафель. Стэйси с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться.
— Обыщи этого типа, Дэйв, у него есть деньги.
— Придурок гребаный, они не мои, не мои, мать твою! Ах-х…
Еще несколько ударов, потом смех.
— Ого-го, вот так сюрприз…
— Хороша травка, а, приятель? — вышибалы веселились, как полиция, когда знает, что преступник у них на крючке. Бандиты орали в голос о своей невиновности.
— Послушай, я чист, отстань от меня!
— Прекрати дергать меня за руки, это стоит больше чем весь твой гардероб!
— Проверьте кабинку, там парень, это все его!
Снова смех.
— Да-да, поговори еще…
Еще несколько тяжелых ударов, и голоса бандитов смолкли в отдалении, как и их крики; судя по всему, с ними вышли и двое вышибал. Хотя, судя по всему, парням и не поверили, его кабинку должны были проверить, хотя бы для того, чтобы удовлетворить любопытство; Стэйси знал это, а потому ждал с приоткрытым в показном удивлении ртом, пока дверь кабинки не распахнулась. На Стэйси смотрел бритоголовый белый парень раза в три шире него. Парень уже явно принял свою дозу. Стэйси подхватил джинсы.
— О-ох…
— Давай, вылезай оттуда, парень, — скомандовал вышибала; возражений он явно не ждал.
Стэйси вышел, и тут же столкнулся лицом к лицу с чернокожим громилой. Выражение лица у громилы было несчастное; скорее сказать даже, он выглядел так, словно в жизни никогда не радовался. Его приятель проверил кабинку; чернокожий приказал Стэйси оставаться на месте. Вскоре его белый коллега выбрался наружу.
— Немного ты там успел сделать, а?
Стэйси пожал плечами, застегивая джинсы и заправляя в них рубашку:
— Я только было начал. А теперь и вовсе передумал. Можно, я пойду?
— Обыщи его, Филипп, — монотонно проговорил чернокожий; его темные глаза неотрывно смотрели в лицо Стэйси. Парень успел еще задаться вопросом, нет ли у громил гомосексуальных наклонностей, потом опустил руки и вздохнул.
— Давайте, — сказал он, зная, что совершенно чист.
Его обыскали быстро и методично, обнаружив и карман на колене. Они расстегнули карман, взглянули на его содержимое и вопросительно уставились на Стэйси.