Дитё. Двойной удар
Шрифт:
— Будет сделано, хозяин! — крикнул в ответ кормчий и начал отдавать приказы. Воины, отдыхавшие от службы, включились в работу. Одни потащили пятидесятилитровый чан к ручью, чтобы набрать воды, другие занялись мешками с припасами.
Заметив, что на берегу все спокойно, начали подходить купцы.
Я отвел Федора в сторону, велел ему спустить на берег три пустые бочки и доставить воинам, охранявшим корзины. Нужно как можно быстрее спрятать награбленное. Лучше всего на корабле, у меня в каюте. Благо два сундука еще пусты. Все, конечно, не вместится, но одну бочку можно и
Пока готовили завтрак — было примерно часов семь утра — выяснилось, что ложек на всех не хватает, да и мисок тоже. На девяносто шесть человек нашлось едва ли по сорок штук. Разбились на две смены. Сперва одни поели, потом другие. Надо будет решить этот вопрос, а то неприятно, когда на тебя смотрят голодными глазами.
Как только часовые сменились, чтобы поесть кашу с мясом, а их заменили уже позавтракавшие, мы с купцами отошли в сторону, чтобы прояснить некоторые моменты.
Мы присели на камешек, где ранее хранилось золото, которое уже давно перенесли на судно, в мою каюту, у входа в которую стоял часовой со всем вооружением.
Погладив по спине щенка, Ласку, которая с удобством устроилась у меня на коленях, я спросил Севастьяна Сергеевича:
— Мы же вроде договаривались встретиться в устье Дона?
Щенок соскучился и хватал меня за пальцы, делая вид, что хочет их прокусить, так что я немного отвлекся, почесывая пухлое собачье брюшко.
— Да мы вдоль берега шли, видим поблизости мачты, корпус мысом был скрыт. Авдей опознал твой ушкуй, подошли — точно твой. Там с твоим кормчим и договорились ждать. Все ж надежнее. Воды тут опасные, многие безобразничают.
Второй купец, Прохоров, сидел молча, только согласно кивал головой, оглаживая окладистую бороду. Что ж, в смекалке им не откажешь. По местным представлениям, у меня боевой корабль. Про пушки они, к счастью, не знают.
— Понятно, но все-таки придется разделиться. Я вам дам три десятка пассажиров, примерно по пятнадцать человек. Не простых, воинов, многие с оружием. Если что, можно отбиться. Догоню я вас, как и договаривались, в устье Дона.
— Воины — это хорошо, — кивнул Соловейчик.
— Оплату проведу я.
— Что ж мы совсем крохоборы? Не гневи бога, боярин, понимаем, что из неволи едут воины. Не нужно денег.
— Вот и хорошо, — хлопнул я по коленям, посмотрев, как два воина пронесли мимо чан, они собирались мыть его в ручье.
Распределение прошло быстро, на ушкуе остались только воины, которые давали мне присягу, и я выплатил им первую зарплату, аванс, так сказать. Несколько мешочков с медью я все-таки тиснул, несмотря на тяжесть, вот половина одного мешочка и немного серебра ушли на зарплаты. Да еще я другим дал, не своим, чтобы хоть что-то звенело в кармане. Хотя у некоторых деньги были — например, те, кого я вызволил из тюрьмы, успели забрать кошельки тюремщиков. У рабов, которых привез торговец, были свои трофеи. Однако своим поступком я показал им, что не забываю о людях.
Как только все было готово, мы отошли от берега и разделились. Купцы пошли вдоль побережья к Азовскому морю, а я в открытое Черное море. Как только купцы скрылись с глаз, я велел возвращаться в Кафу, у меня там были планы.
До порта было час пути, поэтому пока было время, я занялся воинами. Мы с Глебом — я все-таки сделал его заместителем — разбили людей на группы и провели опрос, что и как. В общем, у меня теперь в каждой группе было по двенадцать воинов, разбитых по три человека. Лучников всего девять. Да им нововведения и не требовались, вместе с командиром их было десять. Нормально. Учебные стрельбы показали, что на средней дистанции они еще ого-го, но для дальних пока не пришли в норму.
Лазутчики, то есть разведчики, пока кроме единоличных тренировок для восстановления формы, занялись вырезанием ложек. Благо дерева у нас хватало, думаю, к вечеру они нарежут сколько надо. Некоторые даже миски умудрились вырезать. За час, пока готовились к плаванью, я проверил, вполне удобная получилась посуда — жидкое не расплескаешь. Правда, воин, который вырезал ее, признался, что надолго такой посуды не хватит, треснет, когда станет подсыхать.
Места на ушкуе для такого количества пассажиров, конечно, было мало, поэтому, пока одни занимались повседневными делами или отдыхали под палубой, другие тренировались.
Например, моему канониру, как и обещал, я выделил двух воинов, знакомых с пушечным делом. И еще троих на подхват.
Это с пистолетами и ружьями на Руси были проблемы, а пушки или те же тюфяки уже давненько встречались в русских крепостях. Правда, относились к ним настороженно. Бесовым боем называли.
Так вот, двое воинов уже обращались с тюфяками. Вернее, заряжали. Стреляли другие, и не так пугались грохота выстрела. Я в этом успел убедиться, мой канонир Синицын и кормчий Немцов успели за время двухдневной стоянки в одной из скрытых бухт сделать крепления для пушек. Вот их-то я и испытал. После третьего выстрела, когда ушкуй снова содрогнулся, а команда и пассажиры дружно перекрестились, я осмотрел гнезда для пушечной вертлюги.
— Нужно из железных треб гнезда делать. Так еще пять или шесть выстрелов и разнесет гнездо.
Осмотрев гнездо после снятия пушки, оба со мной согласились. Дерево долго не выдержит, вот если бы мореный дуб был, тогда другое дело.
Канонир приставленных воинов похвалил, те ему подходили. К этому времени я уже прикинул, сколько нужно пороха и картечи, поэтому, дав задание артиллеристам шить шелковые мешочки и с помощью весов начинать делать заряды, направился к мачте. Федор сообщил, что вот-вот появится порт.
Взлетев на мачту, я достал из-за пояса подзорную трубу и стал рассматривать город и причалы. Когда мы приблизились, я скользнул вниз и приказал поворачивать в открытое море. Испанца в порту не было.
— Федор. Правь вон к тем рыбакам. Нужно у них кое-что спросить, — скомандовал я, ткнув пальцем в рыбачью лодку. Та, спустив парус, дрейфовала в двух километрах от берега.
— Хорошо.
— Боярин?
— Что? — повернулся я к канониру.
— Свинец только в прутах, картечи нет. Делать нужно или плавить, — показал он мне полуметровый прут диаметром миллиметров двадцать. Тяжелый по виду.