Дитя любви
Шрифт:
– Так ты его утопишь! – заметил джентльмен, подавая Пруденс белоснежный носовой платок. – Выше нос! Вот уж не думал, что ты плакса! – Пруденс попыталась что-то возразить, но не сумела. – Я же видел, ты не робкого десятка, – невозмутимо продолжал джентльмен. – Ты не чета этим оборванцам, в сообразительности тебе не откажешь.
Только теперь Пруденс наконец-то обрела дар речи:
– Я думал, вы убили Дэна.
– Видишь ли, я не ожидал увидеть мальчишку посреди дороги.
– Он кувыркался, чтобы развеселить меня, – всхлипнув, объяснила Пруденс. – Дорога нас утомила.
– Вы
Вопрос застал Пруденс врасплох, она не сразу нашлась с ответом. Наконец она кивнула и перевела – взгляд на свои ступни.
– И вдобавок я лишился башмаков – забыл их на обочине. – Ее глаза вновь наполнились слезами. На невозмутимом лице джентльмена отразилось слабое подобие сочувствия.
– Ну, эта беда поправима. С такими ногами все равно далеко не уйдешь. – Он говорил правду. Тряпки, которыми Пруденс обмотала ступни, уже пропитались кровью.
– Лопнули, мозоли, – пояснила она. – Сэр, куда вы нас везете?
– Как я уже говорил, мальчик нуждается в помощи. Удар был слишком силен, ему необходимы холодные компрессы. У вас есть поблизости друзья или родные?
Пруденс покачала головой.
– Я не знаю, где мы. Должно быть, в Дербишире?
– Да. Куда же вы идете?
– На юг, к побережью.
– Не близко. Давно вы в пути?
– Три дня.
– Стало быть, вы из Чешира?
Пруденс окаменела: засыпанная градом вопросов, она позабыла про осторожность. Ее собеседник с легкостью определил, откуда они идут. Насторожившись, она впервые внимательно оглядела его. Незнакомец снял свой просторный плащ, чтобы укрыть Дэна, и теперь от накрахмаленного галстука до начищенных ботфортов был воплощением элегантности. Синевато-черный сюртук сидел на нем как влитой. Пруденс впервые увидела подобную ткань и человека, умеющего носить одежду с непринужденной фацией.
На вид незнакомцу было не больше тридцати лет. Не отличаясь особой привлекательностью, выразительные черты его лица свидетельствовали о решительности и благородстве. Темные блестящие кудри ниспадали на высокий лоб, ничуть не походя на модную завивку. Во всем его облике ощущалась властность, смягченная чувством юмора и проницательным умом.
Его темные глаза, разглядывавшие ее с таким вниманием, легко можно было принять за черные, но при ближайшем рассмотрении они оказались синими. Сжатые губы и резкие очертания подбородка ясно давали понять, что обмануть этого человека нелегко.
Пруденс неловко поерзала на сиденье: напрасно она утратила бдительность. Случайный попутчик вполне мог оказаться судьей, а она всячески старалась избегать встреч с представителями закона. Его расспросы насторожили Пруденс, она понимала, что дает слишком уклончивые и неопределенные объяснения. Между тем незнакомец ждал ответа. Пруденс кивнула. Вдруг Дэн открыл глаза.
– Голова болит… – слабым голосом пожаловался он. – Пру…
– Нет-нет, не двигайся! – поспешно перебила она, не давая произнести ее имя. – Ты упал и ушибся. Нам ничто не грозит, а тебе вскоре станет лучше.
– Куда мы – едем?
– Тебе вредно разговаривать, – вмешался джентльмен. – Мы остановимся у первого же постоялого двора.
На пороге постоялого двора путников встретила удивленная хозяйка. Заметив герб на дверце экипажа, она низко присела перед знатным гостем. Джентльмен внес Дэна в дом. Едва почувствовав запах, исходящий от одежды Пруденс, хозяйка поморщилась.
– Этому парню лучше переночевать в сарае, – предложила она. – Пусть только хорошенько вымоется во дворе.
– Что вы сказали, мадам?
Под пронзительным взглядом джентльмена хозяйка смутилась.
– Конечно, если ваша светлость не против… – поспешила добавить она.
– Этот юноша останется здесь. Нам понадобится спальня и гостиная. – Джентльмен последовал за женщиной на второй этаж, в небольшую комнату. – Это все, что вы можете нам предложить?
– Комнаты побольше у нас нет, сэр. Сюда редко заглядывают знатные господа. Могу предложить вам мою собственную гостиную.
– Благодарю. – На суровом лице неожиданно расцвела обаятельная улыбка, и Пруденс остолбенела: казалось, сквозь тучи вдруг засияло солнце. Возможно, их попутчик и вправду добрый человек. – По дороге мы чуть не стали жертвами грабителей, – продолжал он. – Мальчик ранен. Нам нужны холодная и горячая вода и ткань для компрессов.
– Прикажете послать за лекарем, сэр?
– Пока нет. А там будет видно.
– Бедняжка! Подумать только, сэр, в какое ужасное время мы живем – даже на родине нам нет покоя!
Хозяйка давно сообразила, что ей повезло. Она слышала, что у богатых бывают странные причуды. Если этот джентльмен решил взять под покровительство двух малолетних бродяг, значит, и она вправе рассчитывать на его щедрость.
– Вы правы. А теперь принесите воды. Хозяйка вышла, а джентльмен уложил Дэна на кровать.
– Промой рану, – приказал он Пруденс, – мне надо поговорить с Сэмом.
Пруденс послушно исполнила приказ. Смыв кровь со лба Дэна, она с облегчением обнаружила, что царапины не так уж глубоки. Правда, на лбу мальчика вздулась огромная шишка. Дэн осторожно коснулся ее руки.
– Кто этот человек? – шепотом спросил он.
– Пока не знаю, но он ехал в экипаже, который сбил тебя. Будь осторожен, Дэн!
Нельзя, чтобы он догадался, что я не мальчишка…
Стук в дверь прервал ее. Продолжая ворчать, в комнату вошел Сэм с сундуком хозяина на плече. Поставив сундук возле кровати, Сэм удалился, пропустив в дверях хозяина.
Окинув раненого быстрым взглядом, джентльмен понял, что мальчику стало лучше. Он обернулся к Пруденс.
– А теперь, мой юный друг, – начал он, – я буду весьма признателен тебе, если ты избавишься от этих омерзительных лохмотьев и заодно от запаха конюшни. У тебя есть другая одежда?
Пруденс покачала головой.
– Узелок остался на обочине, вместе с башмаками.
Она быстро поняла, какой удачей обернулась для нее потеря узелка с чепцом и передником. Увидев их, проницательный джентльмен сразу понял бы, откуда сбежала Пруденс. После злополучной встречи с фермером она стала вести себя осторожнее. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что столь элегантному господину вряд ли известно, как одевают сирот в приютах.