Дитя Ойкумены
Шрифт:
Две стрелы находят рот Чена, оскаленный в крике.
Резня продолжается.
…эпизод «Смерть Юнсы». Эмоциональная реакция: NS-749. Интеллектуальная реакция: PO-205. Эстетическая реакция: IU-6. Резюме: просмотр в полном варианте.
Эпизод «Смерть Джошуа». Эмоциональная реакция: KH-4. Интеллектуальная реакция: AD-85. Эстетическая реакция: MX-91. Резюме: просмотр в полном варианте с чувственным смещением восприятия.
Внешнее
VI
– Десантному взводу под командованием лейтенанта Винджа – приготовиться к высадке! Штурману Мак-Каммону – дать координаты поселка «Пирамида» на автонавигатор десантного челнока! 2-му и 3-му расчетам бортовых плазматоров – готовность номер раз!
– Что вы собираетесь делать, сэр? – спросил капитан-лейтенант Андерсон.
Корвет-капитан Симмонс, командир штурмовика «Бодрый», молчал. Всё внимание его было приковано к экранам внешнего наблюдения. Недавние кадры, снятые с метеоспутника, кружащего над Мондонгом, чередовались с онлайн-информацией операторов «Бодрого». Страх прошлого, еще не успевший отступить назад в достаточной степени, чтобы стать тенью – и ужас настоящего.
Наверное, подумал Андерсон, так сенсорный образ кошмара задерживается в мгновенной памяти дольше обычного. Упрощаясь, становясь моделью, он нехотя перебирается в долговременную память, но чувства продолжают транслировать кошмар, и пытка усугубляется – «только что» превращается во «всегда». Капитан-лейтенант увлекался психологией. У него даже имелись ментальные способности, подтвержденные записью в личном деле. Увы, дар был настолько слаб, что не мог повлиять на карьеру или выбор профессии.
– Я намерен высадить десант, – наконец отозвался Симмонс.
– Да, сэр. С десантом всё понятно. Я имел в виду плазматоры…
Бледное лицо Симмонса обратилось к старшему помощнику, и Андерсон едва не закричал. Корвет-капитан Симмонс прожил жизнь, соревнуясь в чувствительности с прикладом лучевика, а в сострадании – с подошвой армейского ботинка. Блеклые льдинки под веками, рот-шрам; пульс, остающийся ровным даже в аду. Сегодня лед пылал дьявольским огнем, а сердце гнало кровь по жилам, как бешеное. Это он, Бенджамен Симмонс, первым откликнулся на призыв о помощи. Это он рискнул кораблем и жизнями экипажа, войдя в РПТ-маневр без рекомендованного разгона.
Второй после бога на борту лучшего штурмовика ВКС Грантауэра.
– Плазматоры? – в голосе Симмонса прозвучало удивление. Так удивилась бы змея, спроси ее кто-нибудь, что она планирует делать с мышью. – Я собираюсь сделать пустыню стеклянной. Представляете, Андерсон, как это будет красиво?
– Всю пустыню, сэр?
– Нет. На всю нам не хватит боезапаса. А жаль. Я ограничусь юго-западным сектором, примыкающим к поселку.
– Это уничтожит всех здешних аборигенов, сэр.
– Правда? А я думал, это придаст перчику их скучной жизни.
Андерсон не знал, что подумать. Симмонс шутил! От чувства юмора, прорезавшегося у корвет-капитана, мороз бежал по коже.
– В поселке могли остаться
– Надеюсь. Это задача десанта.
– Огонь накроет десантников!
– Не морочьте мне голову. Вы прекрасно знаете, что десант останется невредим. И вывезет всех, кто спасся. Я не собираюсь стрелять по поселку.
– Кто-то из исследователей мог сбежать в пески.
– Операторы подтверждают, что вокруг поселка нет никого, кроме дикарей.
– Залп плазматоров уничтожит пирамиды. Как, минимум, сделает невозможным доступ в них. Пирамиды – объект галактической ценности! Они взяты под контроль Советом Лиги!
– Вот! Смотрите, Андерсон! – Симмонс, словно щенка, ухватил старшего помощника за шиворот, подтащил ближе к экранам. – И не воротите ваш благородный, ваш чувствительный нос! Это были мирные люди! Ученые, этнологи, психологи! Мужчины без оружия! Женщины и дети! Вы, чистоплюй! – смотрите, что с ними сделали…
…Мертвые. Сгоревшие. Заколотые. Задушенные. Со стрелой в шее. С копьем в животе. С ножом под лопаткой. На подоконнике. В траве. Возле ограды. Под кустом молочая. В мусорном баке. Для камер метеоспутника, и уж тем более для операторов штурмовика, ночь не была помехой. Детали, подробности…
– Вы не сделаете этого, сэр.
– Сделаю.
– Это преступление.
– Это решит трибунал.
– Я не могу позволить вам, сэр…
– Правда? Нет, Андерсон, я не стану драться с вами. И не отдам приказ об аресте. Я просто распоряжусь открыть огонь. Подумайте хорошенько, прежде чем мешать мне. Не думаю, что канониры поддержат ваше миролюбие. Я распорядился сбросить им запись резни. Для точности наведения…
– Опомнитесь, сэр. Я взываю к чести офицера…
Это скверная картина, подумал Андерсон. И финал предопределен. Возможно ли, что небесный сценарист предусмотрел два варианта? От кого зависит выбор? Я, Симмонс… Кто-то еще?
Штурмовик вышел на орбиту Мондонга.
– …ну как? – спросил Фома Рюйсдал, арт-трансер.
– Никак, – машинально ответила Регина ван Фрассен, телепат.
И поняла, что ответ подвернулся из фильма, репликой Сибиллы Терн. «Мондонг» еще бурлил в ней, осознаваясь заново, задним числом. Подвернись девушке Монтелье, она убила бы его. Или вымыла бы ему ноги. Двойственность чувств сводила с ума.
– Понравилось? – спросил Фома.
VII
– Ты задание по матанализу смотрела?
– Угу.
Занятия начинались через неделю: весенние каникулы – короткие. Но всех, кто вернулся в интернат, не замедлили нагрузить «нулевым курсом» – чтоб не бездельничали. Регина по опыту знала: филонить – себе дороже. Зарядят в первый же день контрольную – и сиди, хлопай глазами. Нет уж, дважды на эту удочку она не попадется!
– С многомерными интегралами разобралась?
– Нет еще.
– Что-то я в них уперлась. Такую заумь пишут…