Дитя Ойкумены
Шрифт:
Чего еще желать зрелой женщине? Детей? У них замечательная дочь!
…и ты рада, что дочь двенадцать лет прожила в интернате. А став студенткой, будет жить в общежитии, или снимать квартиру. Ты рада, что вы видитесь не слишком часто, и этот расклад сохранится в дальнейшем. Регина – «папина дочка». Тео души в ней не чает. А ты… Ты все-таки плохая мать. Ведь Регина ни разу не дала повода…
«Я старалась, – Анна-Мария развела руками, глядя на упрямого вуаленосца. Ничего глупее не придумаешь, как объясняться перед рыбой. – Я честно старалась пересилить себя. Временами у меня даже получалось… Ненадолго. Я уверена: Ри никогда не пыталась прочесть
Фобии, случается, поддаются излечению. Отчаявшись справиться сама, Анна-Мария тайком от мужа нашла хорошего психотерапевта. Не ментала – обычного. Увы, врач оказался бессилен. Двенадцать сеансов – впустую. Ни малейших сдвигов.
«Я понимаю, что вы, скорее всего, откажетесь. Единственный выход, какой я вижу – операция психики. Маркиз Трессау – отличный пси-хирург. Гарантии сохранения врачебной тайны, сами понимаете…»
Нет, на такой подвиг ее не хватит! Если сама возможность того, что дочь способна забраться к ней в голову, вызывала у герцогини панический страх, то при мысли о пси-операции в груди делалось тесно. Вот и тогда, едва врач заикнулся о визите к маркизу Трессау… Сердце сдавил мохнатый кулак. Анна-Мария попыталась глотнуть воздуха – и не смогла. Кабинет врача центрифугой завертелся вокруг нее. Безумная карусель неслась в угольную бездну космоса…
– Вам плохо?
В себя она пришла на релакс-кушетке. Над ней хлопотал насмерть перепуганный врач. Для его карьеры если чего и не хватало, так только разрыва сердца у пациентки. А ведь с виду казалась уравновешенной, просто железной…
– Простите, госпожа ван Фрассен! Я виноват!
– Ничего. Всё в порядке.
– Я никак не мог предположить столь острой реакции…
Больше она не ходила к психотерапевтам. Справлялась, как могла. По крайней мере, Регина ничего не замечала. Или делала вид, что не замечает. Анна-Мария знала: телепаты помещают себя в двойной карантин, не пропускающий мысли и чувства ни внутрь, ни наружу. Ее дочь честно «держит периметр», как сказал бы Тео, военная косточка. Другое дело, что Ри не знает, какие бастионы приходится возводить ее матери.
Ограничения. Необходимые условия достижения счастья.
Счастлива ли она?
Если нет – что ты делаешь в кабинете заведующей кафедрой ценольбологии? Что будешь делать в кабинете проректора по науке? На ученом совете? Как ты станешь учить других, имеешь ли ты право создавать новые теории, если оказалась неспособна удержать в руках свое маленькое счастье? «Чтобы учить других плавать, не обязательно уметь плавать самому», – всплыла в памяти реприза из древнего анекдота. Герцогиня ван Фрассен горько усмехнулась. На нее иногда накатывает. Пройдет. Надо расслабиться, успокоиться. Покормить рыбок – это помогает…
Легкий прилив тепла к запястью.
Первые такты «Полета к облакам» – увертюры из оперы ван дер Линдена.
– Да, дорогой.
В радужном шаре голосферы возникло лицо мужа. Капитан-командор улыбался так, что не ответить ему улыбкой было невозможно. И никакой эмпатии-телепатии!
«Счастлива ли ты?» – еще раз спросила себя Анна-Мария.
Сейчас она вновь знала ответ.
– Мы тебя ждем, дорогая! Столик уже заказан: ресторан «Колибри», зеленая зона. Вид на озеро… В шесть часов я встречу тебя у входа!
– Ресторан? Столик?
– Только не притворяйся, что забыла!
Муж
День рождения Регины! Семнадцать лет…
Жаркая краска стыда залила щеки. Анне-Марии захотелось провалиться сквозь землю. Как она могла забыть?! Но встреча… граф Лонсдорф…
– Я всё помню! – от фальши в собственном голосе свело скулы. – Значит, в шесть? Я уже вылетаю. Тогда и поздравлю тебя, Ри. Не будем торопить события?
– Не будем! – в унисон согласились муж и дочь, оставшаяся «за кадром».
Как хорошо, подумала Анна-Мария, что я не умею читать чужие мысли. Что, если бы дар-проклятие достался не дочери, а мне? Прятаться за хрупкими, лживыми фразами. Спешно подбирать интонации. Смеяться, смотреть в глаза – и слышать, видеть, чувствовать: все твои старания – напрасны. Самые близкие люди не верят тебе. Они прекрасно понимают: ты врешь. Ты, проклятая карьеристка, забыла о дне рожденья дочери! Муж подыгрывает тебе, дочь притворяется счастливой. Но их мысли для тебя – открытая книга. Ты знаешь, знаешь, знаешь! Нет, все-таки хорошо, что ты – не телепатка. Ты бы не вынесла. Это Регина – сильная. Она справляется. Гордись дочерью, скверная мать.
«Я и горжусь».
Сейчас Анна-Мария, по крайней мере, не врала себе. Она действительно гордилась. И, как ни странно, наконец успокоилась, вернула самообладание. Заметили ли Тео с Ри ее смятение? Хвала провиденью, что об этом она может лишь гадать, но не знать наверняка. Ограничения – залог счастья. Неведенье – спасение. Отменить встречу! Немедленно, пока она не передумала. Анна-Мария беззвучно произнесла код вызова графа Лонсдорфа. Коммуникатор, настроенный на вибрации голосовых связок, принял команду, устанавливая соединение.
– Добрый вечер, коллега.
– Добрый вечер, коллега.
– Мне крайне неудобно. Я вынуждена принести вам свои извинения.
– В чем дело, герцогиня?
– Сегодня наша встреча не состоится.
– Но мы же договорились заранее!
– Еще раз прошу меня извинить…
– Я специально перенес ряд важных дел, чтобы высвободить сегодняшний вечер…
Граф даже не пытался скрыть раздражение. Обиженно вздернутые брови, брезгливые складки возле губ… Конечно, виновата она, и только она: и перед родной дочерью, и перед коллегой. Тем не менее, тон графа просто непозволителен!
– Я в третий раз приношу вам свои извинения. Надеюсь, этого достаточно?
Кажется, острые края льдинок, что звенят в ее голосе, сейчас рассекут голосферу на ленты призрачного серпантина.
– У меня возникли непредвиденные обстоятельства. Личного характера. Я свяжусь с вами позже. Если вы будете всё еще заинтересованы в консультации, мы переназначим встречу на другое удобное для вас время. Теперь я вынуждена попрощаться. До свиданья, коллега.
Пожалуй, она перегнула палку. Ну и пусть! Ей просто необходимо было «выпустить пар», как говорили в старину. Графу не повезло – он невовремя подвернулся под руку. Заговори он иным тоном… Все, хватит! У дочери день рожденья. Мать, скверная или какая иная, еще успеет в торговый центр за подарком. И домой – переодеться. Всё хорошо, всё просто отлично! Она не опоздает. Семью ждет замечательный вечер…