Дитя пустоши. Трилогия
Шрифт:
– Ну, это решать не тебе, ублюдок, – с улыбкой закончил Пётр, выдёргивая нож из окровавленной руки губернатора, который, прижав её к груди, завыл.
– Тут есть аптечка, – улыбаясь, воскликнул Макс, кидая Петру бинты.
– Ах, да. Всё принципы твоей матушки, – рассмеявшись выдохнул Петр, хватая за руку губернатора. – И без глупостей, иначе до утра не доживёшь.
Перепуганный Исраэль протянул дрожащую руку, не понимая, почему его кровожадные гости, покусившиеся на власть в этом городе, теперь помогают ему.
– Легче? – почти участливо спросил Петр. Губернатор подозрительно взглянул на мальчика, потом на мужчину. Этот рыжебородый тощий верзила поначалу показался губернатору таким нерешительным. – Носок снимай.
Губернатор, не задавая вопросов, стянул носок с левой ноги. Пётр повертел его перед глазами и, оставшись неудовлетворённым его размером, приказал избавиться от второго носка. А потом, скомкав оба, засунул губернатору в рот.
Дальше товарищи связали стонущего бедолагу, возомнившего себя властителем мира, позорно закончившим карьеру – с кляпом во рту из собственных носков, привязанным к креслу бинтами, ставшего похожим на древнеегипетскую мумию, в обмоченных штанах.
– Мы могли и убить тебя, Изя. – Макс, улыбаясь, похлопал его по плечу. – Есть ведь ещё выход, ну, как у всех типов вроде тебя?
Губернатор закивал, показывая на стену, завешанную гобеленовым полотном.
– Там, за гобеленом? – спросил Пётр и, получив утвердительный ответ, отодвинул край. На поиски двери не пришлось тратить время, за ней оказалась лестница, ведущая на другую сторону дома, в сад.
– Отлично, господин губернатор, – улыбнулся Пётр и, погрозив пальцем, добавил: – Мы уйдём из города на рассвете, а ты придержи своих псов, иначе нам есть что рассказать им. – Он опустил взгляд на мокрые штаны губернатора и повернулся к выходу.
Спускаясь, Пётр и Макс слышали, как охранники в недоумении не могут открыть парадную дверь. Она не поддавалась ни толчкам, ни уговорам. Поэтому, выбравшись в темноту, мужчина и мальчик ретировались через живую изгородь на другую сторону улицы, куда выходили окна кабинета губернатора.
Там горел свет. И лишь одиночество и неподвижное чучело остались с градоначальником до утра. Пётр знал, что Исраэль придёт в себя, рана не опасна, хоть и болезненна. Однако репутация губернатора оказалась подмоченной, и дело тут не только в мокрых штанах.
Скоро рассвет. Небо начало светлеть. Отбежав на приличное расстояние, Макс завыл по-собачьи, разбудив добрую половину псов во дворах, которые занялись лаем на разные голоса. По пути их нагнал Пугало, восторженно прыгая на задних лапах и пытаясь облизать лицо Максу.
– Погоди, Пугало! Погоди! – рассмеялся парень, обнимая пса. – Ты молодец, ты настоящий герой!
Макс, Пётр и Пугало неслись между кустами, восход очертил тенями силуэты зданий города. Необходимо было как можно скорее выбраться за стены.
* * *
Мне было трудно дышать. Каменные стены давили, сводили с ума. Оставшись наедине с собственными мыслями, я снова и снова прокручивала в голове возможные сценарии исхода. Возможность остаться жить бок о бок с людьми? Разве необходимость убивать стала превыше всего?! Голос матери, усталый и поэтому не расположенный к сентиментальности, напоминал о побеге Сиру.
Мальчик, став взрослым, слушал не меня, а инстинкты. Он не просто сбежал, а набросился на людей, которые не были виноваты в его заточении, в его голоде. Почему он не напал на губернатора или его охрану? Сиру было всё равно кого есть, он просто хотел утолить ярость. Не голод, а именно гнев, заполнивший нишу, где я пыталась вырастить разум, способный понять человечество в целом. Как бываем мы слепы, отрицая очевидные факты.
Я вернулась к Эльзе, видя, что в комнате стало светлее. Солнце не разбросало тёплые лучи по улицам города, оно лишь жадно облизывало крыши домов, напоминая, что нам нужно торопиться.
Она разлепила сонные веки, протирая глаза, потянулась, казалось, забыв о боли. Или она ушла? Кого я спрашивала, себя? С Эльзой мне говорить об извлечении пули не хотелось. Я удивлялась своим способностям, которые появлялись ниоткуда. Нет. Это полезные качества, но что будет дальше, во что я превращаюсь? Трансформация пугала. Также теперь не хотелось смотреть в зеркало. Что я увижу там?
Человеческие глаза, словно они не на своём месте – на белом глазном яблоке цветной кружок и чёрная точка… Хотя это никак не повлияло на качество зрения, но теперь уже я и сама казалась себе чужой. Что будет дальше, у меня вырастут нос, волосы, затупятся зубы и когти? Не хотелось через свой облик терять себя, хотя я была уверена, этого не случится. Но подобные превращения настораживали.
– Ария. – Эльза позвала меня, махнув рукой. – Где все?
– Они скоро вернутся. – Я рассказала о том, что задумали Пётр с Максом.
– Их нельзя оставлять одних, обязательно что-нибудь натворят, – она покачала головой, однако улыбнулась. Страха женщина не чувствовала, наверное, не в первый раз мальчики выбирались на подобные вылазки. – Интересно, получится у них выведать, что нам нужно?
– Нам надо убираться, и желательно прямо сейчас. У нас было время только до восхода солнца…
В дом влетел Пугало, оповестив первым, что и остальные на подходе, он радостно вилял хвостом и, встав на задние лапы, положил передние на колени Эльзы.
– Пришёл, значит? – женщина ласково погладила его между ушей, и Пугало облизал ей в ответ руку, потом вскочил на лапы и выбежал из кухни, навстречу входящим Максу и Петру.
Наперебой рассказывая об удавшейся операции, сын Эльзы и Пётр были так воодушевлены, что совершенно не выглядели уставшими. Макс добавил, что теперь необходимо изучить содержимое папки, в которой наверняка скрыта важная информация, если губернатор не хотел с ней расставаться.
Потом, слушая рассказ Макса и умные выдержки Петра, я вдруг почувствовала тревогу. Это было мимолётное чувство, которому поначалу я и не придала значения. Потом настороженность словно постучалась в дверь души снова, заставляя поверить, что опасность подкрадывается медленно, но верно. И нам необходимо бежать как можно скорее.