Дива

Алексеев Сергей Трофимович

Полковник много чего в жизни повидал, даже пово­евать успел, но вот чтобы так оторопь брала, ещё не ис­пытывал. Тело сделалось неуправляемым, даже мысли остекленели, инстинкты самосохранения отказали — ни бежать, ни думать, сам словно кукла резиновая стал. Про оружие, с которым не расставался, забыл: гипноз ка­кой-то! Но происходящее всё-таки воспринималось, толь­ко так, как если бы видеокамеру поставили на автома­тическую съёмку.

В первый раз Кухналёв отслеживал йети в прицел, когда снежный человек Костыля с губернатором чуть из лабаза не вытряхнул. Сквозь оптику и ощущения были совершенно

иными, как в кино. А тут оказались лицом к лицу, поскольку леший стоит на дне оврага, полков­ник же на жидкой берёзе, которая под ногами трясётся. Сколько так простояли, неведомо, однако Кухналёв за­помнил лешего в лицо, только вот глаз не запомнил, воз­можно потому, что ещё в школе КГБ учили смотреть со­беседнику в переносицу, дабы не возникло личностных, а значит, и ложных отношений.

Потом йети дунул на полковника, словно свечу хо­тел загасить, схватил ручищами, забросил себе на плечо и понёс. Да так быстро, как на машине, только верши­ны деревьев по лицу бьют! И он ощутил под собой не ре­зиновую куклу — живое, горячее, переполненное мыш­цами и силой существо. Но не зверя, а что-то типа коня, если едешь верхом без седла. Тут у него стрельнула пер­вая мысль, что это конец: если не растерзает — ушибёт насмерть. Полковник и вспомнил про пистолет в плече­вой кобуре, изловчился, засунул руку подмышку и достал. А передёрнуть затвор ремешок мешает, не дотянуться другой, зажатой рукой! Кухналёв ещё в лейтенантах од­нажды терял пистолет на полевых занятиях, так после этого едва остался на службе и зарёкся носить личное оружие без страховочного ремешка. Здесь же сначала пе­регрызть его хотел, однако изловчился и зубами затвор­ную раму передёрнул! И поскольку леший нёс его нога­ми вперёд и лицом вниз, то стрелять стал по мохнатым ягодицам, мелькающим ногам, вернее, по икрам и босым пяткам — не было в прицеле убойных мест! Это уже по­том сообразил, что мог бы в позвоночник или в крестец, а тогда, в пылу, не заметил, как распатронил магазин.

Вообще всё остальное было как во сне, какие-то об­рывочные кадры, сознание угасало. Но одно попадание было, поскольку йети ойкнул, присел и то ли рану свою увидел, то ли просто рассвирепел — сдёрнул с плеча и на­чал с рёвом кусать. Мог бы своей пастью и шею перекусить, горло порвать, а он вроде бы убивать человека не хотел, резвился с ним, как кот с мышью, потом швыр­нул его, словно тряпку, и, прихрамывая, убежал. Впрочем, там лес густой, так Кухналёв толком не видел, как исчез йети, да и сознание отрубилось. Очнулся, когда в маши­не везли.

Зарубин, слушая его, почти уверился, что это бред воспалённого сознания, разогретого выпивкой. У пол­ковника могли быть галлюцинации, сон разума, боль­ные фантазии... Если бы не зубы человекоподобного су­щества на предплечьях!

И тут Недоеденный задал вопрос, который помог бы выяснить, что недоговаривает потерпевший полковник:

— А кто тебя, Родионыч, йодом измазал?

— Йодом? — переспросил тот и надолго умолк.

— Ну да, почти все раны обработаны.

— Помню, мне ещё и укол поставили, — как-то иссту­плённо признался он. — Внутримышечно...

— Кто? Йети?

— Если бы!.. Какой-то худой носатый мужик. На во­рону похож.

— Без штанов? — спросил Зарубин.

— Нет, в штанах... Но это тоже как

во сне!

— Беглый подельник Боруты! — догадался Недоеден­ный. — А он откуда там взялся? И ещё с аптекой? Ты как их называешь?

— Криптозоологи, — напомнил Зарубин

Ветеран службы безопасности напряг свой оператив­ный опыт.

— Сложилось впечатление... Мужик наблюдал за про­исходящим, всё видел. Потому что сказал, дескать, легко отделались. Он с вами только порезвился.

— Родионыч, а ты титек у него не заметил? — встре­пенулся Костыль. — Самка была или самец?

— У кого? — тупо спросил Кухналёв. — У мужика?

— Да нет! У лешего.

— Он же меня задом наперёд нёс!

— А когда стояли лицом к лицу? На берёзе?

— Не заметил... Ниже подбородка не смотрел.

— Я заметил, — будто бы похвастался Недоеденный. — Титьки, я вам скажу — во! Там есть за что подержаться. И голые, даже соски вроде обсосаны...

Невесёлый Костыль подогревал себя юмором, но ста­реющему полковнику это было неинтересно.

— А что думает товарищ учёный? — с сарказмом спросил он. — Или учёные у нас не думают?

Зарубин в это время как раз и подумал, что у полков­ника был приступ белой горячки, но озвучить свои тай­ные мысли — значило поднять скандал, который ничем не закончится.

— Накануне в том же районе я видел Деда Мороза, — сообщил он запасную версию. — Полагаю, напал на вас этот артист. Надо устроить облаву и на время изолировать.

И по лицам собеседников понял, что его вывод реши­тельно не принимается.

— Один раз уже изолировали, — скептически произ­нёс Недоеденный. — Проверено, это не он.

— Во мне сто десять кило, парень! — возмутился пол­ковник. — А эта зверюга несла меня, как этого!.. В об­щем, как барана...

Зарубин лишь ухмыльнулся.

— Артист — психически больной человек, — однако же серьёзно сказал он. — Возможно состояние аффекта...

— А зубы! — взвился Кухналёв. — Ты видел укусы?

— Да нет, Дед Мороз исключается, — подытожил Ко­стыль. — Тем более он знает Родионыча! Несколько раз встречались в Великом Устюге...

— Придётся отменять охоту, Олесь, — вдруг заявил полковник.

— Нереально! — отрезал тот. — Перенести на день-дру­гой куда ни шло...

— Сам доложу губернатору!

— И знаешь, что произойдёт? — не сдавался Костыль. — В лучшем случае я на ферме у вдовы... с тачкой навоза. Ты тоже с тачкой, только на своей даче. А охота всё рав­но состоится.

Он поскромничал, а ведь хотел сказать: в постели у вдовы...

— Какое решение? — спросил Кухналёв, и оба при этом уставились на Зарубина, как на йети, — куда-то в переносицу.

Тот взял свою куртку и карабин.

— Ладно, вы решайте, я поехал...

— Куда? — подхватился Костыль. — Ночь на дворе!

— Я понял, ко мне претензии... Поеду на встречу с ле­шим! Надо и мне наконец-то с ним познакомиться.

— Да его и след простыл!

— Вот и поищу следы, поброжу там, как приманка. Вдруг диве понравлюсь, молочком парным попотчует.

— Игорь, я за тебя головой отвечаю, — почему-то за­волновался охотовед.

— А что это ты такой заботливый стал? — подозри­тельно спросил Зарубин. — Боишься, залезу не туда, уви­жу, что не положено?