Диверсант № 1
Шрифт:
Портье в отеле встретил его вопросом:
– Извините, месье Гольдрайх, вы в какое время намерены покинуть нас?
– Что значит – покинуть вас? – сердито спросил Джошуа. – Я не собираюсь умирать! Пока еще не собираюсь…
– Извините, я неправильно выразился. Виновата разница в языках. У каждого языка есть свои расхожие выражения. Я хотел спросить, когда вы собираетесь покинуть отель. Вы вчера сказали, что уезжаете в Клюз. Я только потому и спросил. Может быть, вам заказать такси?
Гольдрайх несколько секунд помолчал,
– Нет. Я передумал. – Джошуа в самом деле передумал уезжать. Только сейчас передумал, когда кто-то стал ждать его отъезда. Он может себе позволить поступать так, как хочет. И пусть ему завидуют те, кто не может так поступать. – У вас в городе хорошее казино. Оно приносит мне удачу.
– Да, месье, – льстиво сказал портье, – в городе все говорят о вашем крупном вчерашнем выигрыше.
– Мне безразлично, что обо мне говорят. Сегодня я выиграю еще больше!
Ему не было безразлично, что о нем говорят. Ему понравилось, что о нем говорят. И захотелось, чтобы говорили больше, удивлялись больше. Даже проигрышу более крупному, чем вчерашний выигрыш.
– Судьба изменчива, месье, а рулетка – это судьба в стократно более быстром измерении, она всегда непредсказуема…
– Я предпочитаю сам управлять своей судьбой. И рулеткой.
– В городе не считают, что это возможно.
И опять, опять то же самое. «В городе говорят… В городе не считают…» Пусть в городе говорят и считают что угодно и как угодно, пусть в городе тоже завидуют. Им не хватает денег, а у того, кто их имеет, у того, кто не считает их, есть возможность и выигрывать, и проигрывать одинаково крупные суммы. Это их, только их разрушает зависть. Их, а не его! Сколько населения в этом Шамони? Тысяч десять, кажется, без приезжих. И пусть все эти десять тысяч думают по-своему, а он будет поступать по-своему!
Это они ждут, когда судьба повернется к ним лицом. Они ждут встречи со Случаем, который может не прийти за всю жизнь ни разу. Он только к единицам приходит.
Чтобы чаще со Случаем встречаться, следует самому идти к нему навстречу!
Вот именно так! Только сейчас, неожиданно для самого себя, Джошуа сформулировал свое жизненное кредо. А уж когда встреча произойдет, тогда он своего не упустит. Это для кого-то, может статься, большим счастьем окажется найти сто долларов или сто франков, которые Джошуа нечаянно обронит. Очень большим и нужным счастьем. А для него такая потеря ничего не значит. Для кого-то его вчерашний выигрыш – необыкновенен. Сам Джошуа считает его преходящим моментом. Но когда-то и к нему подступит Случай настоящий. Тот, которого он ждет…
Подступит…
Они идут друг другу навстречу!
А кто-то считает, что Джошуа завидует!
Джошуа поднялся к себе в номер и только там понял, что очень разозлился на фразу водителя такси. Очень разозлился после обвинения в зависти. И теперь злится по инерции на других. На всех. И всем хочет показать, что он не такой, каким его видят.
«Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав…»
Он не прав? Если он не прав, значит, он тоже завидует?
Джошуа подошел к окну и долго смотрел на Монблан.
Вот этой горе он может позавидовать в самом деле. Такая зависть стоит игры. Хочется стать мощной горой, вершиной Европы. А остальное…
Остальное ерунда! Остальное не стоит того, чтобы думать о нем и злиться. Не стоит злиться…
Телефонный звонок заставил вздрогнуть от неожиданности. Джошуа взял трубку.
– Я слушаю.
– Месье Гольдрайх, к вам весьма обаятельная гостья. Вы пригласите ее к себе в номер или сами спуститесь к нам?
– Какая гостья? – Джошуа спросил, недоумевая.
– Я вчера предупреждал вас. Комиссар Рано из Парижа…
Он совсем забыл о ней за событиями сегодняшнего утра.
– Пусть подождет в ресторанчике. Я сейчас спущусь.
– В каком ресторанчике?
Портье прав. В Шамони ресторанчиков столько, что хватит на одновременное посещение всеми жителями.
– В вашем.
Прилетела комиссар Рано. Наверное, на вертолете. Потому что ближайший аэропорт, кажется, в Женеве, а оттуда добираться не меньше трех часов на машине. Но он совсем не в том настроении, чтобы разговаривать с ней, тем более, портье сказал, что она обаятельная. Перед обаятельной женщиной хочется самому выглядеть обаятельным. Господи! Как может дурная фраза какого-то таксиста выбить из колеи…
Он постоял у окна еще минут пять, рассматривая величие Монблана и серые тучи над ним, восхищаясь этим величием. Тучи грозили вот-вот оккупировать вершину. Тогда уже ни один вертолет не сможет доставить туда дельтапланериста. И, между делом, продумывал манеру поведения для предстоящего разговора. Слегка не в духе?.. И пусть! И это очень хорошо. Пусть комиссар видит, как он нервничает.
С такими мыслями Джошуа спустился в ресторанчик, где сразу огляделся, выискивая обаятельную женщину-комиссара.
– Вас ждут за крайним столиком, – показал ему официант.
За крайним столиком, повесив дамскую сумочку на столбик ограждения, сидела и курила костлявая и очень носатая молодая женщина с розовым прозрачным шарфиком на шее. Без удовольствия отметив про себя отвратительный вкус портье, назвавшего комиссара обаятельной, Джошуа неторопливо подошел.
– Добрый день, мадам. Мне сказали, что вы искали встречи со мной?
Он невозмутимо отодвинул стул и знаком пригласил официанта.
– Если вы мистер Гольдрайх, то я дожидаюсь именно вас.
Она курила, втягивая в себя дым так же жадно, как верблюд, только что закончивший многодневное пересечение Сахары, хлебает из ржавого оазиса воду. В пепельнице догорала, затушенная не до конца, только что выкуренная первая сигарета. Джошуа демонстративно помахал рукой перед носом, отгоняя от себя дым. Он сам никогда не курил и не любил курящие компании. И уж тем более не переносил курящих женщин. К тому же от комиссара слишком активно пахло сладковатыми, почти приторными духами. Пусть французская парфюмерия и считается в мире лучшей, однако сладкий запах Джошуа раздражал всегда.