Диверсант. Дилогия
Шрифт:
– Пошли!
На танкиста было жалко смотреть. Он плёлся за Сашей как побитая собачонка. За рулём трофейного грузовика рисковал, в церковь войти и стрелять не побоялся, хотя кто‑то из немцев вполне мог успеть выстрелить в ответ. А раненого добить кишка оказалась тонка. Вот почему так? Или в русских сострадание к увечным – даже врагам своим – от рождения заложено?
– Долго вы что‑то, – обеспокоился Вилли при встрече.
– Сам бы, наверное, быстрее сделал. Только чего тогда вместо меня не пошёл? – зло прошипел танкист.
– Хватит ссориться, только время попусту теряем.
Они пошли на звуки стрельбы. Была
Вывернув из развалин на улицу, они увидели блестевшую впереди воду. Днепр!
Саша такого даже и предположить не мог. Оказалось – позиции немцев и наших разделяет река. Сами‑то они переплывут – не дворяне, а как же оружие, портфель с документами? Да и свои красноармейские книжки желательно не замочить.
– Бойцы! Надо искать брёвна или кусок забора. Портфель с немецкими документами и оружием на него положим.
– А ведь верно.
Вскоре бойцы нашли разбитый взрывом забор – бревенчатый столб, жерди и доски. Уж портфель и оружие по‑любому выдержать должен.
– Давайте влево, там вроде бы пока не стреляют.
Переправляться желательно так, чтобы не попасть под огонь врага. Ночь, луна периодически выглядывает в просветы между облаками. Если их на воде обнаружат, посекут из пулемётов. Ну, немцы – это понятно, так ещё и наши могут принять за гитлеровцев, встречного огоньку добавить, тогда – полная хана.
По заваленным обломками домов улицам они пробрались влево – квартала два. Тут не стреляли. Осторожно спустились к воде.
– Парни, документы свои личные – в портфель. Он кожаный, даже если вода попадёт, сразу не промокнет. И оружие сюда же – плыть сподручнее будет.
Они столкнули импровизированный плот в воду. Сергей и Володя полезли в воду сразу.
– Вы что, сдурели? Снимайте сапоги, френч, брюки! Или хотите к своим в немецкой форме явиться? Да вас ещё на берегу расстреляют!
СНАЙПЕР
Все, кроме танкиста, разделись до исподнего. Он снял только сапоги. Их, как и оружие, уложили на плотик, потому как редкостью были сапоги в Красной Армии, и в основном только у комсостава. Бойцы же ходили в ботинках с обмотками.
О! Эти обмотки! То они разматываются во время марша, и боец падает на ходу, то во время тревоги их невозможно быстро намотать.
Немецкая же армия была вся обута в сапоги. У офицеров – хромовые, лакированные; у солдат – попроще, с широкими голенищами, удобные в носке. Немецкие пехотинцы чего только за голенищем не носили – запасные магазины к автомату, губные гармошки, гранаты с длинными деревянными ручками.
Жалко было бойцам бросать такую обувь. Они вошли в воду, и пушкарь тут же порезал ногу – на дне реки было полно всякого хлама. Держась за плот, поплыли. И только оказавшись в воде, Саша осознал, что он допустил ошибку. Плот был тяжёлым, и его быстро сносило течением – как раз к тому месту, где шла перестрелка. Как же он так опростоволосился? Вплавь, без плота – и всё получилось бы нормально. Но плот, сносимый течением, как якорем держал вокруг себя окруженцев, неся их в опасную зону. Вспыхнула осветительная ракета, высветив людей на самой стремнине. Немецкий пулемётчик дал длинную очередь. Пули цепочкой ударили по воде, фонтанчики стремительно приблизились к плоту, от которого полетели щепки. Саша, не отпуская плота и задержав дыхание, с головой погрузился в воду. Свет над водой погас, и он вынырнул, жадно хватая ртом воздух. Почувствовав, что кого‑то не хватает, обернулся влево. Чьё‑то тело уплывало от плотика. Это был, Володя, танкист – только он не раздевался, поскольку плыл в комбинезоне. Жаль мужика, но сейчас надо было заботиться о живых.– Парни, дружно толкаем плот к берегу.
Сказать просто, а ты попробуй погреби в полную силу, когда этих самых сил уже нет.
Снова хлопнула ракетница, и над Днепром повисла на парашютике ещё одна осветительная ракета. Вот ведь дурацкая ситуация – ты виден всем, а самому спрятаться невозможно.
Немецкий пулемётчик явно ждал подходящего момента. По плоту и людям ударила очередь, следом – ещё одна. Патронов пулемётчик не жалел.
Все четверо нырнули в воду – так меньше шансов попасть под пули, да и скорость в воде они теряют быстро, становятся мене опасными.
Ракета погасла, и окруженцы тотчас вынырнули, пытаясь отдышаться. Саша оглядел оставшихся. Иван тут, Сергей тут, хотя ему труднее всего – обмотанное вокруг тела знамя намокло и тянуло вниз. С ним – трое. Четвёртого не было. Вилли… Значит, русский немец Вилли, или Витька, погиб. Может, если бы только ранен был, но на твёрдой земле – перевязка, госпиталь, а там глядишь – и в живых бы остался. На воде же ранение всегда страшно чревато. Даже не смертельная рана сильно кровит, и кровь не останавливается. Пока до берега доберёшься, кровью изойдёшь. Как только взлетела следующая ракета, Саша тут же скомандовал:– Все под воду!
И вовремя. Пулемётчик ждал – дал очередь, от плота полетели щепки. Несколько пуль попали в портфель – Саша потом уже, на берегу, обнаружил несколько пробоин.
Тактика, выбранная им, оказалась правильной, но потеря двух человек сказывалась: плот едва‑едва приближался к берегу, его больше сносило по течению вниз. Правда, и в этом случае обнаружился плюс: ракетчик с пулемётчиком остались позади, и теперь окруженцам не приходилось нырять, тратя силы.
С трудом им удалось дотолкать плот до берега. Из последних сил выбросили на отмель портфель, сапоги и оружие, а сами буквально выползли из воды и упали на траву. Плот же медленно уплыл по течению вниз.
Отдышавшись, бойцы обулись, а Сергей стянул с себя рубаху, размотал знамя и выжал из него воду.
– Намокло, тяжёлое – страсть! Кабы не плот, уже ко дну пошёл бы.
Потом оглядел товарищей и рассмеялся.– Видели бы вы себя! Умора! В трусах, сапогах и с автоматами! Ой, не могу!
Видок у них в самом деле был ещё тот. Мокрое бельё неприятно липло к телу. Форму бы сейчас сухую и поесть от пуза, а тогда уже и дальше воевать можно.
Невдалеке послышались шаги, шелест травы, и из темноты возникли двое парней – в гражданской одежде и с винтовками.