Диверсант
Шрифт:
Саша пошёл вдоль дороги, не выходя из леса. Всё-таки дорога должна привести его к какому-нибудь населённому пункту — селу или городу. Не блуждать же ему по лесу до бесконечности!
Через час бодрого хода послышался рёв моторов. Предосторожности ради Саша залёг под ветками ближайших к дороге деревьев.
По дороге сначала проехали мотоциклисты, потом пошли колонной грузовики с солдатами. За ними, с промежутком минут десять, потянулась техника — тягачи с пушками на прицепе, бронетранспортёры, несколько танков. «К Рогачёву идут — своим на помощь силы собирают, сволочи!» —
Гул моторов стих вдали. Саша поднялся, отряхнулся от налипших на одежду прошлогодних иголок — лежал как раз под елью, и вышел на обочину дороги.
Остро пахло отработанным бензином. Далеко, едва-едва слышно, раздался собачий лай. Сашу как током пронзило. Какие в лесу могут быть собаки? Немцы по следу идут! Не понравился им убитый часовой и взрыв, вот и пустили по следу собак. Конечно, враг в ближайшем тылу — как заноза. Сильно не повредит, но беспокойство вызывает. И, похоже, он их очень разозлил.
Значит, так. От погони надо оторваться, а для этого — идти быстро. Немцы — они не железные, тоже отдыхать будут. Ему же главное — найти широкий ручеёк или реку, а по ней — вверх или вниз, в зависимости от обстоятельств. Надо, чтобы собака след потеряла.
Саша не бежал, но шёл быстро. Остановился, услышав металлический стук. Что бы это могло быть? Он пошёл на источник странного звука, доносящегося из леса.
На дороге стоял немецкий танк PZ IV серии А, каких до войны немцы выпустили немало. Наряду с T-III он составлял костяк танковых войск вермахта. Массой девятнадцать тонн, он был вооружён 75-миллиметровой пушкой и двумя пулемётами. Ведь «пантер» было выпущено немцами всего 1354 штуки, T-VI «тигр» всех модификаций — 1853 штуки, а T-IV, который стоял на дороге, — 8519 штук. Немцы считали его неплохим танком, пока не столкнулись в начале войны с советским Т-34. Длинноствольная 76-миллиметровая пушка Т-34 с большого расстояния пробивала 30-миллиметровую лобовую броню T-IV.
Немцы срочно приняли меры, навесили на лоб корпуса и башню дополнительные листы брони, а главное — сменили пушку. На модификации «А» стояла пушка со стволом длиной 24-го калибра, прозванная самими же немецкими танкистами «окурком». Ствол удлинили сначала до 43-го, а затем — и до 48-го калибров. И только после этого T-IV смог на равных вести огневую дуэль с Т-34.
Да и с броневой защитой немцы прогадали. На советском Т-34 броневые листы были расположены под рациональными углами наклона, а на «немце» стояли вертикально, оттого выглядел T-IV угловато, и снаряды пробивали T-IV легче, чем наш Т-34.
По всей видимости, танк отстал от прошедшей колонны из-за неисправности. Как это бывает на любой гусеничной технике, вышел из строя палец, рассоединив траки. Гусеница соскочила с катков, и танк потерял ход. Танкисты всем экипажем вернули гусеницу на место и сейчас кувалдой забивали палец на место. Работа не из лёгких — трудились все.
На всех танках, наших и немецких, на корме был ящик, где хранились необходимые инструменты — вроде той же кувалды. Техника стальная, тяжёлая, и инструменты ей под стать.
Саша некоторое время понаблюдал за мытарствами
В перерывах между ударами кувалдой Саша прислушался. Лай собак явно стал ближе. Взять экипаж на мушку и перестрелять? Он уже поднял автомат, как вдруг подумал: «Пусть закончат работу — вдруг техника пригодится. Поставят немцы палец на место, тогда я их и перестреляю. Риска почти никакого. Экипаж у гусеницы плотно стоит, одной очередью снять всех можно. Подожду».
Но немцы, как назло, устроили перекур. Затянулись сигаретами, разговорились. Потом один из членов экипажа нырнул в танк через распахнутый боковой люк башни и вытащил бутылку вина. Все по очереди приложились к горлышку. Экипаж явно не торопился.
Наконец перекур закончился. Один их танкистов швырнул пустую бутылку в кусты, едва не угодив Саше по голове. «Ну, паскуда, тебя первого завалю!» — обозлился Александр.
Зря похвастался. Танкисты выглядели совершенно одинаково — в чёрных комбинезонах, на головах — чёрные ребристые танковые шлемы, и похожи один на другого, как патроны в пулемётной ленте.
Один из танкистов двумя ударами кувалды поставил палец на место. Другие одобрительно похлопали его по плечу. Потом механик-водитель подтянул гусеницу. Элемент немаловажный: туго подтянешь — может лопнуть на кочке, слабо — соскочит.
Танкисты побросали инструменты в ящик. Ремонт закончен. Ещё пара минут — и они полезут в танк, тогда он ничего не сможет сделать. Саша остро пожалел о гранате. Знал бы — приберёг, и чёрт с ними, с миномётчиками.
Саша прицелился и дал длинную — в полмагазина — очередь по танкистам. Промахнуться с тридцати метров было невозможно.
Четверо сразу упали замертво; один, явно раненый, неловко полез на танк. Ещё немного — и он нырнёт в распахнутый люк. Саша выстрелил ему в спину. Танкист так и остался лежать на корме танка.
Выскочив на дорогу, Александр осмотрел танкистов. Все были мертвы. Застыв на месте, он весь обратился в слух.
Погоня приближалась, лай собак раздавался совсем уже недалеко. Собак было две: одна лаяла громко, басовито, другая — с подвыванием и повизгиванием. Она чуяла свежий след, близкое присутствие преследуемого.
Даже сам не поняв, зачем, Саша оттащил трупы с дороги, за ближайшее дерево. Он даже исхитрился стащить немца с кормы танка. Затем забрался на броню, подобрал шлем, свалившийся с головы убитого немца и надел его на себя. Скорее всего, он сделал это автоматически — Саша ещё не забыл свои поездки на БМП и БТР. Если на голове нет шлема — стального или танкового, тут же набьёшь шишки: всяких железяк внутри боевой техники с избытком.
Затем он залез через боковой люк в башню и закрыл его. Потом закрыл верхний — в командирской башенке. Всё, теперь он в относительной безопасности.