Дивные пещеры
Шрифт:
– Завел старую песню. Слышали уже. Надоело. Придумал бы что-нибудь поновее. – Шофер стал не спеша намазывать на хлеб масло, потом обильно наложил сверху клубничного варенья.
– Я не брал деньги. Больше мне нечего сказать. Поверьте мне…
– Чур, эмоции поберечь до милиции, – сострил шофер, – Может, там и клюнут. А здесь номер не пройдет.
– Костя, – вдруг услышал Минаков участливый голос. – Расскажите все, не мучьте себя. – Костя поднял глаза от тарелки с мясом и впервые за все время встретился взглядом с Любой. Она смотрела на него пристально. – Ведь все равно придется
– Треть, – сказал шофер, пожирая бутерброд. – Теперь уже треть. Ты забыла про своего братца. Сегодня прибывает твой горный братец. Меньше трети он не возьмет.
– Ну хорошо, треть. Тоже прилично. Скажите только одно слово – «да». Мы берем такси, забираем деньги, и к вечеру вы свободны и богаты. Вечером приезжает мой брат из горного аула, вы садитесь на самолет – и концы в воду. Горный воздух, здоровая свежая пища, ключевая вода, виноградное вино, девушки-горянки… Пока вас перестанет искать милиция. А, Костя, что же здесь плохого?
– Прекрасный план, – сказал Минаков. – В нем есть только один недостаток. Я не брал денег.
Шофер кивнул в сторону жены.
– А ведь она права, Костырик. Зря упрямишься. Все равно придется сказать. Будем поить тебя водкой до тех пор, пока или скажешь, или сойдешь с ума. Третьего не дано. Надо будет – месяц будешь пить, надо – два, надо – год, но скажешь, все равно скажешь, не выдержишь. День и ночь будешь пить. Ее братец с тобой станет заниматься. Он хоть и не горец, но долго прожил среди горцев и стал очень горячим. А жадный до денег! Спасу нет! Зубами скрежещет, если десятка светит. На три метра вверх скачет! А тут не десятка, а тысячи, представляешь? Он не то что мы… Он бы давно с тобой разговоры перестал водить. Не выдержал бы – зарезал. А, Костырик? Подумай. С кинжалом ведь приедет. Наверняка с кинжалом. Горцы никогда с кинжалом не расстаются. Мы с Лютиком на работе, а он с тобой. Подумай, Костырик, а? Что будет? Плохо будет. Ой, плохо будет.
– Я не брал никаких денег, – сказал Костя.
– Ну смотри, твое дело, – вздохнул шофер. – Ах, падла! – вдруг выкрикнул он, наливаясь кровью. – Цацкаюсь тут с ним! А он! Да другой бы на моем месте!
– Петя! Не волнуйся! У тебя давление! – Люба беспокойно поднялась с места.
– А ну пей, мразь! – шофер схватил со стола нож с остатками повидла и сжал в руке. – Пей, кому говорю!
Минаков взял стакан и, содрогаясь от отвращения, отхлебнул глоток мерзкой теплой жидкости.
– Всю! До дна! До дна!
Костя выпил до дна, схватил помидор, заткнул рвущуюся назад жидкость.
– Вы закусывайте, закусывайте, – сказала Люба.
Костя взял кусок мяса, откусил. На какое-то время ему стало легче.
– Зря вы так… Не брал я ничего… – оказал Костя.
– Где спрятал? – Палач приставил нож к горлу Кости.
Горячая волна ударила Минакову в голову, помутила рассудок,
– Где спрятал?
Комната качалась.
– Под
– Не брал…
Костя сполз со стула…
…Он спал пьяным сном. Иногда сознание возвращалось к Минакову, и тогда он слышал чьи-то голоса, шаги, звон посуды…
– За ваше здоровье! Пусть жизнь ваша цветет, как розовый куст весной! – слышался хрипловатый наглый голос с нарочитым восточным акцентом. – Пусть будет полон ваш дом, как эта чаша с вином!
Очевидно, приехал горный братец.
Окончательно пришел в себя Костя от тишины. Не зная почему, но он вдруг ощутил, что квартира пуста. Костя встал, ополоснул водой лицо, прислушался. Тишина.
– Эй, – крикнул Минаков. – Хочу в туалет!
Тишина.
Трясущимися руками вытащил Костя напильник и стал отковыривать лапки крючка, загнутые с его стороны. Лапки подались легко. Костя налег плечом на дверь. Крючок отскочил.
Минаков несмело прошелся по комнате, заглянул на кухню. Пусто. Но на плите кипит открытая кастрюля с мясом, из духовки тянет запахом жареного пирога, – значит, отлучились совсем ненадолго. Скорее всего в магазин…
Костя помчался к двери, попытался открыть замок. Замок открылся, но дверь не поддавалась. Закрыли на нижний ключ, догадался Костя.
Оставалось окно. Минаков подошел к нему, открыл и выглянул. Очень высоко. Наверно, пятый этаж. Внизу – тротуар. Прыгнешь – разобьешься. Улица была пуста. Только шел небольшой старичок.
– Эй! – крикнул Костя. – Можно вас на минутку?
Старичок остановился, растерянно посмотрел вверх.
– Вы мне?
– Да! Да!
– Что случилось?
– Вы понимаете, – торопливо заговорил Костя. – Ушла жена, закрыла на ключ. Машинально. А я спал. Не могли бы вы посмотреть, нет ли ключа под ковриком и открыть дверь? Мне надо срочно бежать на работу.
– Наверно, поддал и заснул? – подмигнул старичок.
– Было дело.
– Сейчас.
– Будьте добры.
– Какая ваша квартира?
Костя напряг память.
– Тринадцать!
– Иду!
Какой любезный, отзывчивый старик! Дрожа от нетерпения, Костя стоял возле дверей и прислушивался к внешним шумам. Хлопнула дверь, гавкнула собака, кто-то пробежал по лестнице, напевая… Наконец послышались шаги. Человек шел шаркающей походкой, с трудом одолевая ступени.
Шаги замерли у двери.
– Это вы? – крикнул Костя.
– Да…
– Нет под ковриком?
– Одну минуточку… – послышалось кряхтение. – Ничего нет…
– Вы хорошо посмотрели?
– Да… Ничего нет… Что же теперь делать? – Старик, видно, и сам был расстроен.
– Сходите к соседям, – сказал Костя. – Эти замки почти у всех одинаковые. Ставили строители.
– Хорошо, – сказал прохожий.
– Вот что… Лучше этажом ниже. Или двумя. Двумя!
Косте пришла мысль, что соседи, которые знают обитателей тринадцатой квартиры, вряд ли дадут старику ключ, а двумя этажами ниже наверняка понятия не имеют, кто живет выше. Так всегда бывает в большом доме.