Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Эх-х-х... Ну, ладно. Тогда уж я с вами, своими глазами прослежу, чтобы попало к кому надо. Федя, Ванятка: давайте обратно на Камчатский, да скажите вахмистру: я, мол, буду перед рассветом. Дело тут важное.
– Сделаем в аккурате, - последовал солидный ответ.
'Морской дракон' двинулся в сторону Камышовой бухты, когда до заката оставалось еще порядочно времени. Семаков хотел удостовериться, что вблизи портала и пещеры нежелательных людей нет. Их не было. Зато был другой человек: Костя Киприанов, осторожно
Семаков подумал и решил, что мальцу совершенно не обязательно знать о существовании грота-стоянки корабля, и уж точно - о том, где именно он находится. Значит, надо было опередить.
Маневр входа в грот впечатлил казака, хотя по его невозмутимому лицу вряд ли кто мог угадать эмоции. Но таковые проявились при первом же взгляде на ведущую вверх лестницу.
– Владимир Николаевич, дозволь мне первому подняться. Неровен час, там вокруг шастают... всякие.
Казак снял шапку, заткнул ее за пояс, с помощью одной руки (вторая держала винтовку) с недурной ловкостью поднялся вверх, откинул голову назад и лбом чуть приподнял крышку люка. Увиденное не обрадовало.
Довольно далеко, не менее полутора тысяч шагов, по зимней степи карьером несся всадник. От него в направлении берегового обрыва что есть духу улепетывал мальчишка лет восьми-девяти.
Форму кавалериста зоркий пластун различил сразу. Ошибиться было трудно: англичанин. Ситуацию правильно оценил бы и менее опытный казак: у мальца никакой возможности удрать не было.
Хорунжий скользящим движением протиснулся сквозь люк, распластавшись на земле. Рука двинулась туда-сюда, помогая затвору дослать пулю в ствол. Большой палец опустил семечко предохранителя.
Казак не медлил - и все же опоздал.
Сэр Уэйкфилд Прендергаст Мерриуэзер, двадцати трех лет от роду, был офицером и джентльменом, потомком знатного рода. Само собой разумеется, он служил в кавалерии. В ряды атакующих при Альме он не попал - в последний момент его лошадь была чуть задета шальным каменным осколком, в результате чего всадник потерял возможность держаться в строю. Это позволило ему остаться в живых. Подразделение, где служил сэр Мерриуэзер, было уничтожено, и потому его назначили офицером связи.
В данный момент он пребывал на левом фланге артиллерийских позиций. Оглядывая по привычке местность, он заметил низенькую крадущуюся фигурку, выделявшуюся на фоне зимней осоки и камышей, и, конечно, отреагировал надлежащим образом:
– Лазутчик!
Дежурный офицер схватился за подзорную трубу.
– Полноте, сэр Мерриуэзер, это всего лишь мальчишка.
Голос аристократа был наполнен холодной вежливостью:
– Уверяю вас, лейтенант Перкинс, нас он видит не хуже, чем мы его. Лишние глаза тут ни к чему. Берусь уладить
Возражать Перкинс не стал: офицер связи не был его подчиненным. Также дежурный не упомянул, что совсем недавно видел у входа в Камышовую бухту порождение дьявола - по крайней мере, так его обзывали моряки - именуемое 'Морской дракон'. Лейтенант знал, что этот корабль может быть опасен своим пушечным огнем, но не знал, в какой степени опасен, а потому никакого предупреждения упрямый кавалерист не получил.
Офицер связи был истинны м джентльменом и по этой причине побрезговал карабином казенного образца. Вместо этого он взял любимое ружье (кстати, оно было и легче, и намного надежнее), но зарядил его не пулей, а картечью. Именно такое решение подсказывал богатый охотничий опыт. Любой НАСТОЯЩИЙ охотник - а сэр Мерриуэзер именно таким себя и числил - знает, что наиболее увлекательна охота на двуногую дичь. И началась погоня.
Сказать правду, Костей руководил не разум, а древний инстинкт, присущий любому детенышу: искать защиты у сильного. Он мчался к заветной лесенке, не думая, не рассуждая, даже не надеясь. Мальчишка чувствовал сердцем, что громадный, могучий и вовсе не злой дракон может спасти.
После того, как грянул выстрел, воздуха, которого и так не хватало, стало совсем мало. Могучие удары в спину вышибли, казалось, самую возможность дышать.
Пластуна с ружьем сэр Мерриуэзер пропустил мимо глаз не по причине плохого зрения. Просто его разум отказался распознавать лежащего как стрелка - ибо всем известно, что стрелять лежа солдат не может.
Хорунжий открыл огонь, когда до цели было триста шагов. Ради пущей уверенности он выпустил три пули - как выяснилось, зря, поскольку первая попала в верхнюю часть груди всадника, и уже она одна была смертельной.
Семаков лично наблюдал за боестолкновением. Он заметил, что мальчишка ранен или, может быть, убит. К счастью, моряк вспомнил, что дракон - маг-универсал, то есть должен что-то понимать в лечении. Вот почему сразу последовала команда:
– Боцман, найди фал в десять сажен и подай наверх!
Пока Кроев доставал требуемое и подавал его командиру, казак успел подбежать к маленькому беглецу, взять на руки тщедушное тельце и бегом возвратиться к берегу.
– Плох, - выдохнул казак, - без Мариэлы не выживет.
– Тащи ко входу в пещеру, дракон поможет.
Услышав это, хорунжий молча подосадовал: он знал, что дракон универсал по специальности, но не подумал, что в число умений крылатого входит и магия жизни.
Семаков ловко и быстро перевязал веревку каким-то хитрым узлом, закрепил ее на мелком, и оба побежали к лесенке на берегу. Капитан второго ранга слетел вниз не хуже опытного марсофлота. Неболтай спустил груз до площадки.