Длинные тени октября
Шрифт:
– Паршивая сволочь. Ты в последний раз ослушался меня.
Розовое пламя поднялось из кончиков её пальцев, как свечи на день рождения, её волосы превратились в гнездо червей, когда её лопатки раздвинулись. Её спина раскололась, и паукообразные лапы выдвинулись наружу, их волосатые формы потянулись к собаке. Он побежал к двери, изо всех сил пробивая дерево, как таран. Она крикнула ему вслед, но он был слишком быстр.
«Хорошо, - подумала она, - отпусти его».
Он не был ей нужен для того, что она собиралась сделать.
* * *
Во
Он завыл.
Сначала ему было стыдно, когда хозяйка ругала его, но когда он подумал о том, что она делает с мальчиком, он почувствовал гнев, сильнее, чем он когда-либо чувствовал, даже больше, чем он злился на тех, кто пытался бросить вызов хозяйке в прошлом. Когда она хотела, чтобы кто-то ушёл, он всегда считал это обязательным, но он просто не мог заставить себя помочь ей поймать мальчика. Мальчик дал Горацию то, чего у него никогда раньше не было, чего хотели и в чём нуждались все собаки. И он не собирался отказываться от этого.
* * *
Свет был выключен, единственное освещение в усадьбе исходило от луны. Её лазурь залила дом сквозь открытые шторы и жалюзи, и Джо почувствовал странную дрожь, когда свет коснулся его.
Что-то с ним происходило. Что-то прекрасное.
Он посмотрел на своего брата, который всё ещё лежал на кровати с широко открытыми глазами. На его лбу выступили капли пота, а по бледным щекам время от времени катились слёзы. Джо ничего не понял. Робби же был настроен служить богине самым славным образом. Если бы Джо был на месте своего брата, он был бы в эйфории.
– Успокойся, - сказал он.
– Завтра важный день и ещё более важная ночь.
Робби застонал.
– Джо, чувак, ты должен меня развязать. Мы должны убираться отсюда, пока не стало слишком поздно.
– Не говори так, младший брат.
– Но, Джо…
– Неуважение к её желаниям - богохульство. У меня его не будет.
Его брата теперь трясло.
«Что раньше слюнтяй, что сейчас слюнтяй», - с горечью подумал Джо.
– Мне страшно, - сказал Робби.
– Что она собирается со мной сделать?
– Ты не понимаешь. Служить ей - высшая честь, которую ты можешь получить. Это доставит тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо мечтал.
– Но что она от меня хочет?
Предстояло принести великую жертву, и богиня станет ещё более великолепной, возвышенной. Если это означало, что ему пришлось бы потерять своего младшего брата, пусть будет так. Он давно понял, что готов на всё.
– Джо, поговори со мной, чувак!
– Мы достаточно поговорили.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Ты смотрел на себя?
– спросил Робби.
– Ты видел в последнее время себя в зеркало? Ты белый, как простыня, и твоё лицо полностью изменилось. И, чувак, твои глаза светятся в темноте. Они жутко-голубые, как свет из бассейна.
Джо поморщился.
–
– Отлично? В порядке?
– Она меня исправляет, чтобы я мог лучше служить ей.
– Она, блять, убивает тебя!
Джо неожиданно задрожал, как будто его обдул зимний ветер. Слова брата ужалили, как осы. Что-то в них ему не нравилось. Наконец горькая правда прозвучала вслух. Он знал, что не должен слушать. Он не хотел попасть в беду и оказаться в немилости, как Дэнни.
– Ложись спать, Робби.
Он вышел за дверь, даже когда его младший брат умолял его о помощи.
* * *
Нейлоновая верёвка впилась в его запястья, отчего они стали розовыми. Если бы он освободил одну руку, он бы развязал узлы. Его брат сделал петли очень тугими. Если Робби собирался выскользнуть оттуда, ему пришлось бы сломать большой палец, чтобы вынуть руку, и он не думал, что сможет сделать что-то подобное. Такие вещи лучше оставить фильмам со Сталлоне, чем реальному миру.
Робби проклял свои путы. Он проклял сине-чёрную комнату и злую ведьму, правившую домом. Он мог бы проклинать своего брата, но Джо уже не был в своём уме. Хэйзел отравила его мысли и каким-то образом держала его мёртвой хваткой. Голова Джо была полна заблуждений и чепухи, сотрясаемых её коварным гипнотическим заклинанием.
Слёзы разочарования горели в глазах Робби, и острая боль пронзила его грудь. Он был в ловушке. Все они были. А завтра вечером произойдёт что-то грандиозное. Робби не хотел быть здесь, когда это случится. Это могло означать конец для всех, а может, и того хуже.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
День был ещё мрачнее, тяжелее и более унылый, чем раньше, серые облака плыли, как волки. Листья из жёлто-красных стали грязно-коричневыми, выглядели засохшими и задыхающимися, когда они цеплялись за деревья-скелеты. Ветра не было, только мёртвая тишина, позволявшая холодному воздуху проникать под плоть и оседать на кости.
Кайла застегнула толстовку с капюшоном, когда выходила из машины. На тротуаре у её ботинок кружились листья. Когда она зашла в магазин, жар обрушился на неё тошнотворной волной, и ей пришлось вообще снять кофту. Флуоресцентные лампы были слишком яркими, особенно после сумерек на улице, и она прищурилась, направляясь к задней части магазина.
Выбранный Кайлой магазин был полон костюмов, реквизита и покупателей теперь, когда приближался праздник. Школа кончилась, и дети бегали по нему в поисках подходящих нарядов и декораций. Мумии стонали; чёрные кошки поворачивали свои головы на триста шестьдесят градусов; окровавленное тело дёргалось на электрическом стуле; гигантские летучие мыши порхали крыльями над пугалом с горящей головой из фонаря. Паутина висела на паутине, поддельные пауки с дешёвыми клыками сидели на ней, а дальняя стена была полностью покрыта рядами латексных масок. Миньоны, Человек-паук, Кожаное Лицо, Чаки и Йода смотрели на неё сверху вниз, как и карикатурные макеты политических деятелей.