Длинные тени
Шрифт:
Время шло, и шансы на замужество моей тетки стали абсолютно призрачными: Энск – городок небольшой, количество потенциальных женихов с течением времени сокращалось стремительно. Но вот началась перестройка, недвижимость стала набирать цену быстрыми темпами, и тетушка в отчаянной надежде поправить свое финансовое положение и вскочить в последний вагон уходящего поезда продала половину дома. Папа после этого практически перестал разговаривать со своей «безумной», как он выражался, сестрой, но ее поначалу это не очень огорчало – было не до того: на горизонте появился долгожданный принц.
К тому времени я уже давно перестала вникать в тетушкины
Однако вместо свадьбы пришлось ехать на похороны: «жених», не дожидаясь завершения ремонта, исчез вместе с тетиными деньгами, вырученными за проданную половину дома, и бедная женщина тихо скончалась от сердечной недостаточности, как посчитали врачи, а на самом деле от разбитого сердца. Меня не покидало чувство вины, да и не только меня: отец как-то сразу все простил непутевой младшей сестре и корил себя за то, что недосмотрел за Валюшкой, хотя той было уже за пятьдесят. Дом, точнее, оставшуюся его половину, тетя Валя завещала мне. Именно туда я и направлялась.
Миновав «красную» школу (так ее называли в городе из-за цвета стен, возведенных еще до революции из красного кирпича), в которой когда-то училась, я медленно ехала вдоль Октябрьского переулка, осторожно объезжая выбоины на давно не менявшемся асфальте, как вдруг нога моя сама собой нажала на тормоз. Мотор заглох, и машина встала, как вкопанная, прямо напротив дома, в котором когда-то жила семья Лариски Винокуровой, моей лучшей школьной подружки.
Однако с тех пор, как я последний раз была у нее в гостях, дом преобразился до неузнаваемости: вместо скромного кирпичного «домика-крошечки в три окошечка» за узорчатой чугунной решеткой, сменившей затрапезный штакетник, возвышалось шале, прямо как в предгорье швейцарских Альп. Во всяком случае, пейзаж с очень похожим домом украшал стену кабинета моего свекра, который когда-то бывал в Швейцарии, а точнее, в Церне – центре ядерных исследований Европы, как говорится, по делам службы, чем Данька очень гордился.
Недолго думая, я вышла из машины и позвонила в медный колокольчик у ворот. Раздался звонкий собачий лай, минуту спустя на крыльце появилась девушка и с криком: «Варька!» бросилась открывать калитку. Пока она возилась с замком, я с трудом, но все-таки узнала в ней младшую сестренку Ларисы, Аллочку, которую мы когда-то вместе забирали из детского сада по вечерам – это была Ларискина обязанность, а я, как лучшая подруга, ей помогала. Как давно это было!
Теперь передо мной стояла невысокая симпатичная кудрявая толстушка в ковбойке навыпуск и укороченных джинсах, маленькие крепкие ступни ее утопали в аккуратно подстриженной траве практически английского газона, и от этого Алла казалась еще меньше ростом. А в глазах ее светилась такая радость, что я даже покраснела: негоже забывать друзей детства – со временем они становятся почти что родственниками!
Не успела я войти во двор, как Алла практически повисла у меня на шее и горячо
От такого размаха просто дух захватывало, и дурацкий вопрос вырвался сам собой: «Алка, откуда такие хоромы? Вы что, все-таки нашли клад?» Клад мы в детстве искали вместе с Лариской: среди ребятни ходили упорные слухи, что в доме Винокуровых до революции жила вдова богатого купчины, и что сама она уехала за границу, а часть сокровищ спрятала в бывшем амбаре, да так и не смогла вернуться за ними. Но найти нам, конечно, ничего не удалось, а когда старший брат Ларисы, Олег, купил мотоцикл, поиски клада нам пришлось прекратить, потому что на двери нашей «сокровищницы» появился настоящий амбарный замок…
«Что ты, какой там клад! – рассмеялась Алла. – Это все папа… Да ты садись, рассказывай, как живешь, какими судьбами объявилась в нашем городе? Сто лет от тебя ни слуху, ни духу, а тут вдруг приехала!». Она внимательно посмотрела на меня, потом опустила взгляд на мои брюки-галифе (которые я приобрела в тайной надежде, что Данькино эстетическое чувство такой моей лихости не вынесет, но и это не помогло) и с удивлением покачала головой: «Ох, Варька, ты совсем не изменилась! Даже не верится, что столько лет прошло…»
Да, лет прошло немало, практически четверть века минула со времен нашего детства, и для любого человека это срок. А тем более для нашего поколения: мы были уже взрослыми сложившимися людьми, когда вдруг жизнь начала меняться стремительно, и далеко не все сумели приспособиться к этим переменам. Впрочем, «не все» – это очень мягко сказано, на самом деле, сумели единицы, еще кому-то просто повезло, как мне с работой, а остальные…
Про Ларису я знала, что ее муж Павел еще в советское время получил назначение в Германию, и жили они в городе с длиннющим названием Карл-Маркс-Штадт. Поначалу мы с Лариской переписывались, но потом постепенно переписка наша заглохла, а теперь уже и города такого нет. Последней новостью из жизни Ларисы было известие о рождении у них с Пашей второго сына, да и это я узнала еще от тети Вали. Про то, как живет Алла, я вообще ничего не знала – до нынешнего дня она оставалась в моей памяти первоклашкой с белым капроновым бантом, который Лариска с трудом пристраивала на непослушные кудри младшей сестры. И вот, пожалуйста, – передо мной «маленькая хозяйка большого дома».
Пока Алла ставила чайник и накрывала на стол, я успела оглядеться по сторонам и пришла к выводу, что в этом новом большом доме маленькая хозяйка живет одна. Вопрос: «Как родители?», вертевшийся у меня на языке, я так и не задала, опасаясь ответа, да и свои неприятности с Данькой не собиралась выкладывать, что называется, прямо с порога: раз уж я «в бегах», стоило попробовать на первых порах соблюдать конспирацию. Зато я честно рассказала о тетином наследстве и о том, что я решила провести свой отпуск в родном городе.