Для подростков или Вся правда о наркотиках

Ципоркина Инесса Владимировна

Ошибочное представление как о сущности успеха, так и о дорогах, ведущих к успеху, пронизывает все структуры личности.

Психолог Андраш Ангъял отмечал, что невротика нельзя «представить как гнилую половинку здорового яблока или отдельную опухоль внутри человека, как растение, которое можно вытащить с корнем, не нарушая и не изменяя остальной личности. Невротический человек невротичен во всем, в любой сфере жизни, во всех трещинах и трещинках своего существования». Но в то же время в разумном соотношении и в управляемом варианте все эти потребности помогают личности развиваться, постигать мир и познавать себя. Поэтому искоренять описанные стремления ни в коем случае не требуется. Надо лишь ввести

их в адекватные рамки. Не то как раз превратишься в архетип.

Кстати, это не пустая угроза. На жизненном пути мы встречаем множество лиц, коим вполне удалось упростить собственную личность до уровня простейшего психологического конструктора вроде «Лего». Их взоры ясны, принципы неколебимы, установки отчетливы, умы невинны. Мы натыкаемся на очеловеченные архетипы в школах и в институтах, на предприятиях и на отдыхе, в поликлиниках и в магазинах. Потеряв свободу индивидуального выбора, взамен они обретают четкость безличной функции: ведь архетипу предписано действовать определенным образом и иметь определенное отношение к жизни. И никаких «вариаций на тему».

Опять-таки неясно, к сожалению или к счастью, но личности мало быть функцией. Она (личность) от существования в рамках функции болеет и даже может с ума сойти. Поэтому не следует попадаться на крючок общественно одобряемых образцов, всплывающих и в массовой культуре, и в классическом искусстве.

Жизнь, подражающая искусству, ничуть не свободнее жизни, подражающей телевидению.

А чтобы перестать подражать, надо перестать бояться. Конечно, принять себя целиком — не столько удача, сколько работа. Психолог Карл Роджерс отмечал, что люди часто формируют и укрепляют совершенно не соответствующий действительности образ себя — причем отнюдь не всегда это бывает положительный образ! Например, чувствуя себя неудачником, личность исключает из сознания или искажает данные, противоречащие «подретушированному» образу: так, продвижение по службе воспринимается не в качестве заслуженной награды, а в качестве проявления жалости со стороны начальства. И потом, исполняя новую должность, человек намеренно совершает ошибки — все, чтобы доказать миру: не надо меня хвалить и уважать, я недостоин!

Но зачем подтверждать выдуманный статус неудачника? Затем, что он подкрепляет некогда составленный образ собственного «Я». К. Роджерс называл его Я-концепцией. Если в окружении индивида происходят события или появляются люди, демонстрирующие чувства и идеи, «отбракованные» Я-концепцией еще в детстве, индивид начинает нервничать — как ему кажется, без всякого повода. Он будет критиковать чье-то поведение — например, чужую агрессивность и сексуальность — внутренне отрекаясь от собственной агрессивности и сексуальности. Или, наоборот, презирать слабость и мягкосердечие другого человека, надеясь искоренить те же свойстве в себе самом. Так личность защищается от нового опыта: деформируя восприятие, отвлекая сознание, закрывая каналы получения информации. Зачем? Во имя целости и сохранности Я-концепции. Даже если она не соответствует потребностям и сигналам, исходящим от собственного организма личности.

Выход один: сменить реакцию безоговорочного отвержения опыта на реакцию анализа полученных данных. Откуда полученных? Да от тела, откуда же еще. Оно (тело) дает мозгу достаточно информации, просто мозг не дает себе труда расшифровывать. Нормальный человек, в отличие от архетипа или от застывшей Я-концепции, должен постоянно оценивать свои переживания, чтобы увидеть, насколько они требуют изменения ценностных установок. Карл Роджерс писал об этом методе: «По мере того, как индивид все больше воспринимает и принимает в свою Я-структуру свои органические переживания, он обнаруживает, что замещение системы ценностей — во многом основанной на искаженных интроекциях[8] — постоянный процесс».

Чтобы стать на этот путь, первым делом надо научиться не бояться. Не нагнетать в себе чувство безнадежной скуки. Не поддаваться ощущениям беспомощности и бесполезности. Не провоцировать возникновение и развитие невротических потребностей. Не искать обходных и объездных путей для скорейшей самореализации. Не покупаться на приглашения эскапизма[9]. Не гоняться за удовольствиями с опасностью для жизни. Честно говоря, можно продолжать в том же духе долго-долго: не… не… не…

Хотя им, молодым, кого жизнь третирует, от подобных советов проку никакого. Притом, что жизнь, со свойственным ей равнодушием, третирует всех — и пугливых, и храбрых, и чувствительных, и твердолобых. Буквально с детских лет. Эрих Фромм писал: «Человек есть осознающая себя жизнь, он постигает себя, своего ближнего, свое прошлое и возможности своего будущего. Это восприятие себя как отдельного существа, понимание краткости собственной жизни, того, что не по своей воле рожден и вопреки воле своей умрет, что он может умереть раньше, чем те, кого он любит, или они раньше него, ощущение собственного одиночества, беспомощности перед силами природы и общества — все это делает его отчужденное, разобщенное с другими существование невыносимой тюрьмой. Он стал бы безумным, если бы не мог освободиться из этой тюрьмы, покинуть ее, объединившись в той или иной форме с окружающим миром и людьми»[10].

В раннем детстве индивид осознает себя как отдельное существо, и сразу же возникает потребность в преодолении этого комплекса ощущений — своего страха, своей слабости и всей своей отдельности в целом.

Из этой потребности, как мы уже говорили, может выйти много хорошего. Или много плохого. Смотря какое решение проблемы предложит человеку подсознание. А оно коварно, наше подсознание. И легко выдает ограниченность действий за первоклассную защиту. В результате чего личность уходит в оборону: строит глухую стену между собой и миром, развивает невротическую потребность, превращает свободное сознание в ряд автоматических реакций, подтверждает свой отказ от полноценной жизни. Так в Древнем Риме вольноотпущенные гладиаторы по своей воле возвращались на арену, снова и снова становясь игрушкой в руках судьбы — лишь бы не пользоваться полученным правом на собственный выбор и личную ответственность. Это решение парадоксальным образом избавляло их от страха и от скуки.

А что касается обретенной, но тут же утраченной свободы, то ее с легкостью замещали добрый старый способ «расслабления», получивший название оргиастического поведения. Во время оргий человек традиционно обретал иллюзию единения с мирозданием, с другими людьми, с высшими силами, руководящими природой и судьбой. Опьяняющие вещества и ритуалы, сформированные за тысячелетия человеческой цивилизации, предназначались именно для того, чтобы отдельное существо хоть ненадолго утратило свою отдельность и слилось с мировым бытием. Или, проще говоря, словило кайф и отъехало в измерение глюков.

Проблема таких «отъездов» заключается в том, что рано или поздно приходится возвращаться. И с каждым возвращением обнаруживается, что дела у отдельного существа идут все хуже и хуже.

В ходе путешествий по другим измерениям индивид безвозвратно теряет полезные навыки ориентации и приспособления к действительности.

А действительность жестока к неумехам. Особенно к психологически зависимым неумехам, пренебрегающим реальностью, дарованной нам не только в эмоциях и ощущениях, но и в решениях и отношениях. И некому пожаловаться на беспощадность окружающего мира, и бесполезно бегать кругами с криком: покажите, где тут выход! Да есть ли он вообще, этот выход?