Для счастья детей, больших и маленьких
Шрифт:
Боже, утверди Своей волей
Данное мне Тобой право.
Победитель Льва, колена Иудина, Корня Давидова,
Я именем Твоим
Открою дверь и сломаю семь печатей,
И да выйдет в эту дверь зверь,
Имя которому – Кадан,
И время его идет на убыль.
Число
Господом Богом, Творцом
Воды, неба и земли.
Именем Святой Единой Троицы,
Со Святым Духом
Ты, Кадан, выйдешь и уйдешь
Из этого тела и души навеки.
Дверь тебе, именем Бога, открыта,
Имя твое для дитя этого забыто.
Выйди вон! Выйди вон! Выйди вон!
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Обычно после изгнания беса человек теряет много сил и долго спит, может проспать даже целые сутки. Время от времени он просыпается и жалуется на боль во всем теле, но не волнуйтесь – это скоро пройдет. Самое главное, что после такого обряда бес покидает человека.
Ясновидение у детей
Из рассказа Акуленко О. С.:
«Летом тысяча девятьсот восемьдесят пятого года мы гостили в деревне у свекрови. Ее дом стоит у реки, а дети всегда к воде тянутся. И вот, благодаря младшему сыну Володе, которому на тот момент было всего три года, старшая доченька Катюша не утонула.
Помню этот день так хорошо, как будто все происходило вчера. Свекровь, я и Вова сидели на кухне. Неожиданно Вова заплакал, схватившись за голову ручками. На мой вопрос: “Где больно?” – он ответил: “Мама, Катя там тонет”, – и махнул рукой в сторону реки.
До сих пор не знаю, почему я поверила трехлетнему малышу – наверное, меня испугало выражение его лица и я поняла,
что он не шутит. В общем, я бросилась к реке, крикнув свекрови, чтобы она оставалась с внуком.
Никогда еще в своей жизни я не бегала так быстро. Еще издали я увидела, как барахтается в воде моя Катенька. Еле-еле мы ее потом откачали. Позже я поняла, что Володя увидел тонущую Катю еще до того, как она в действительности стала тонуть, иначе я бы не успела.
С тех пор мой сын больше никогда ничего не предсказывал, ни о чем не предупреждал. Он обычный мальчишка, таких вокруг сотни тысяч. Но то, что Катя осталась жива, целиком его заслуга или Господа Бога, Который с помощью невинного ребенка предупредил меня об опасности».
Из рассказа Мосиной Полины Петровны:
«Было мне тогда, как сейчас помню, чуть больше четырех лет.
Я сидела на диване и играла в куклы, а мама в это время полола грядки в огороде. Неожиданно я почувствовала резкую боль в затылке и непроизвольно схватилась за голову. Перед глазами все плыло, казалось, будто я падаю в бездонную яму.
Потом я “увидела”, как отец берет ружье и целится в маму. Медленно-медленно, в кино еще так бывает, она бежит к крыльцу, пытаясь найти спасение в доме. Рот ее перекошен в немом крике, но звуков я не слышу, словно уши мои заложило ватой.
Наконец она добежала до двери, отец нажал на курок – и мама медленно опустилась на крыльцо. Все ее тело было в крови. Но на этом кошмар не закончился. Отец передернул затвор и выстрелил в себя. И тут вдруг я отчетливо почувствовала запах крови, смешанный с запахом пороха. Боль в затылке прошла так же внезапно, как и появилась. Страшное видение исчезло. Я выбежала на улицу с криком “Мама!” и, плача, стала упрашивать ее – пока еще живую! – переехать к бабушке. Мне хотелось немедленно покинуть наш дом. Я попыталась объяснить маме, в чем дело, рассказать ей о страшном видении. Но она, видимо, решила, что я уснула и мне приснился кошмар. Через три дня отец застрелил маму, а затем покончил с собой. Произошло это сразу после того, как они вернулись из гостей, где отец к кому-то приревновал маму. Я в тот день ночевала у бабушки».
Из рассказа Бельченко Игоря Анатольевича, хирурга:
«У меня в палате лежала женщина, которую я должен был оперировать. В день операции, рано утром, меня окликнула из спальни моя семилетняя внучка Маша. Я зашел к ней, удивившись, что она не спит: было шесть часов утра. Маша попросила, чтобы я сел к ней на кровать, и сказала:
– Деда, у тебя есть больная, которую зовут Люба?
– Есть, и наверняка не одна.
– Нет, я про ту тетеньку, которую ты будешь сегодня оперировать. Деда, она умрет.
– С чего ты, Маша, это взяла? – спросил я ее, думая о том, что мою больную действительно зовут Любовь Васильевна. Но внучка не могла об этом знать. Я никогда не обсуждаю дома свои рабочие дела – у нас это не принято.
Маша помолчала, как бы решая, стоит ли говорить дальше, ведь я могу рассердиться. Наконец она сказала:
– Я видела комнату, в которой под яркой лампой лежала женщина. Там был ты, а еще несколько человек в халатах. Ты сказал: “Ну что, Люба, начнем?” Тетенька ответила: “Я вам верю”.
А потом она заснула. Позже вы все пытались ее спасти, но она умерла.
Все было именно так, как говорила Маша. Перед тем как Любе ввели наркоз, она сказала: “Я вам верю”. На двадцатой минуте операции произошла остановка сердца – мы ничего не смогли сделать.