Днепр
Шрифт:
Цепь оживает. Партизаны поднимаются и с любопытством вглядываются в лица прибывших.
— Ты их поспрошай, — весело кричит один другому, — какого беса надо им на нашей земле?..
Парламентеры делают вид, что смотрят прямо перед собой, но в то же время косятся на партизан, на колючие острия штыков над холмами.
Микола Кашпур сидит справа.
На его пожелтевшем лице — выражение тревоги. Ему кажется, что колеса дрезины вертятся на одном месте, а степь, перелески и вооруженные
— Вставайте! — дергает его за рукав Форестье. — Приехали!..
Микола испуганно озирается.
Парламентеры стоят уже на полотне, переминаясь с ноги на ногу. Они сбились в кучку, лицом к лицу, спиною к степи, избегая взглядов партизан.
Микола медленно спускает ногу на насыпь и вдруг чувствует, как к горлу его подкатывается комок.
Со стороны станции к месту остановки дрезины скачет всадник, рассыпая по шпалам перестук подков.
Круг партизан на железнодорожном полотне сужается.
Полковник достает из портсигара папиросу и мнет ее между пальцами.
Майор Ловетт нервно пристукивает каблуками.
И только железнодорожник за рулем дрезины открыто, с любопытством смотрит на обросшие лица партизан.
Всадник скачет прямо к дрезине. В нескольких шагах от нее он рывком останавливает коня.
Марко легко спрыгивает на землю и, едва коснувшись рукой кубанки, подходит к парламентерам.
Полковник Форестье расправляет плечи и отдает честь узкой, затянутой в замшевую перчатку рукой. То же делают Ловетт и Кашпур.
Марко подходит ближе и, положив руку на эфес шашки, ждет.
Ждет и полковник. Он хочет, чтобы красный заговорил первым.
Но Марко молчит, зорко всматриваясь в лица парламентеров. Петлюровские трезубцы на рукавах Каш- пура бросаются ему в глаза.
Марко чуть-чуть усмехается.
Молчание слишком затягивается… Полковник, плохо скрывая раздражение, начинает первый:
— Мы прибыли согласно вчерашнему извещению для переговоров. С кем имею честь?
Марко молча кивает головой.
Форестье кромсает папиросу. Марко видит, как на шпалы сыплется табак.
Попытка утвердить свое превосходство не удалась. Форестье отбрасывает дипломатию, называет свой чин и фамилию и протягивает руку.
Марко подает ему руку и, минуя Кашпура, здоровается с Ловеттом.
Кашпур кривит рот, отводит взгляд в сторону и всюду видит веселые лица партизан.
— Пойдемте? — предлагает Форестье, трогаясь с места.
— Прошу, — говорит Марко, затем добавляет: — Кроме этого господина, — и кивком показывает на Кашпура.
— Но это член нашей делегации, назначенный генералом Ланшоном! — удивляется полковник.
— Все равно. С петлюровской бандой у нас никаких
— Тогда… тогда мы вынуждены будем отложить переговоры.
— Как хотите, — равнодушно отвечает Марко.
— Хорошо! — раздраженно говорит полковник, — а пусть будет так!..
Глазами, полными ненависти, провожает Кашпур Марка Высокоса.
Форестье и Ловетт шагают впереди. Марко идет следом, ведя коня в поводу…
Кашпур, кутаясь в плащ и проклиная все на свете, усаживается на дрезину. Ему кажется, что железнодорожник, сидящий к нему спиной, смеется. Микола закрывает глаза, но тут до него доносится гомон партизан. «Что ж, поговорим, землячки. Посмотрим, каким чесноком от вас пахнет», — решает он, слезает с дрезины и подходит к откосу.
Внизу стоят мужики. Молодые и старые. Винтовки через плечо, у некоторых на ремне, у других просто на веревке.
Перед глазами Кашпура мелькают шинели, свитки, кожаные куртки, шапки-ушанки, рваные крестьянские картузы.
Лица как будто знакомые, он, кажется, видел их всех недавно. Они ходили за плугом, боронили, сеяли, ломали перед ним шапку. Среди них, он уверен, немало днепровских плотовщиков. И все они неумолимо, угрожающе надвигаются.
Среди партизан стоит Максим Чорногуз.
Два патронташа крест-накрест перехватывают его закаленную свитку. У пояса гранаты. Его жесткую всклокоченную седоватую бородку шевелит ветер.
Максим внимательно вглядывается в лицо Кашпура. Тот, деланно улыбаясь, расстегивает плащ и достает кожаный портсигар.
— Закурим, земляки? — говорит он ласково и открывает портсигар. — Курите.
Партизаны переглядываются. Один из них, с красным веселым лицом, говорит:
— Свои есть…
— А может, мои лучше? — пробует завязать беседу Кашпур.
— Посмотри, Максим, какие там у барина цигарки.
Чорногуза подталкивают. Подтянув пояс на свитке, обвешанный гранатами, он молодецки взбегает на насыпь.
Кашпур любезно протягивает ему портсигар. Максим двумя пальцами берет папиросу, нюхает и подносит гильзу к глазам.
— Заграничные? — спрашивает он.
— Американские, — тихо подсказывает Кашпур.
— Не наши, — обращается Максим к партизанам.
Несколько человек взбираются на полотно и с любопытством слушают разговор.
— Выменяли? — спрашивает Максим у Миколы.
Кашпур не понимает.
— Что вы говорите?
— Выменяли, говорю? Променяли иностранцам Украину на цигарки?
— Го-го, ловко! — раздается в толпе.
— Брей дальше, Максим!
— Начинай переговоры!
Максим возвращает папиросу и вытирает пальцы о свитку.