Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]
Шрифт:
В тот день сперва все было как обычно. Эриху повезло иметь от природы сверхострое зрение, позволяющее заметить самолет за несколько километров, впрочем строй русских Ту-2 под защитой "яков" не разглядеть было сложно. Хартманн уже выбрал цель, вон того русского, легко все же сбивать тех, кто связан в своих действиях, идти так, чтобы отсекать заходящих в атаку на бомберы, они не погонятся после, не бросят строй.
И тут в эфире раздался крик ведомого, нас атакуют! В долю секунды Хартманн бросил "мессершмитт" вниз, на форсаже, доверившись инстинкту бегства, спасшему его однажды. Охотники за охотниками, Эрих уже слышал про такое, когда пара или четверка русских идет выше и в стороне, выслеживая таких как он, и атакует в немецком стиле, внезапным ударом. И это были русские асы, мастера воздушного боя — в чем Хартман признавал их превосходство, он ведь за всю свою карьеру лишь бил внезапно, как из-за угла, и сразу удирал. Ведомый больше не отвечал, плевать что с ним, своя жизнь важнее!
Двое русских висели на хвосте. Новые "Ла", такие быстрые, от них не оторваться даже на форсаже со снижением, что будет, когда придется перейти в горизонт? Его догонят, и будут убивать — а он охотник, спортсмен, а не боец! Охотник на уток, а не на львов-людоедов. Его жизнь, цивилизованного арийца, гораздо ценнее, чем каких-то славянских унтерменшей с примитивной душевной организацией, и это неправильно, что его сейчас убьют! Они догоняют, скоро уже выйдут на дистанцию огня, что делать? Развернуться и принять бой, одному против двоих, и я не умею так как они, вблизи и на маневре, я бы мог сражаться, имея скорость больше километров на полсотни, и высоту — но скорость у них не меньше, а на высоту не выпустят. Только бы выжить, и сквитаться в следующий раз, больше он так не попадется, перед атакой будет тщательно осматриваться по всем сторонам. Русские уже на расстоянии, с которого обычно вел огонь он сам — но они не стреляют, зачем, если сейчас подойдут еще ближе, чтобы наверняка?
Он уже представлял, как двадцатимиллиметровые снаряды прошивают дюраль и разрывают его тело. Опыт летчика-спортсмена подсказал решение, Хартман расстегнул ремни, сбросил фонарь, и перевернул самолет на спину, в последний момент дал ручку от себя, и его выбросило из кабины вниз. Не раскрывать парашют, пока русские не пронесутся мимо, иначе расстреляют в воздухе! И еще выждать, могут ведь вернуться, затянуть прыжок, сколько можно, а вот теперь и дернуть кольцо! Ох, живой, повезло. А самолет выдадут новый. Надеюсь, его истребитель при падении взорвется и сгорит — чтобы не обнаружили абсолютно нетронутый боекомплект, ни одного выстрела. И надо будет договориться с теми, кто видел бой с земли, для подтверждения, что его сбили в бою, а не он выпрыгнул из исправного самолета.
Он приземлился на поле, поросшее редким кустарником. Видны были траншеи, какое-то горелое железо, ох, только бы не мины! Поле было пустым, но едва Эрих освободился от парашюта, откуда-то возникли трое с винтовками, как вылезли из-под земли, форма их не была похожа на немецкую, наверное французы? Летая в небе, Хартман не интересовался, как выглядят союзники Рейха. Спросить у них, где тут ближайшая немецкая часть, и можно ли достать транспорт?
И тут его окатило ледяным ужасом. Двое подошедших солдат были в касках, но у третьего на пилотке была красная звездочка. И совершенно азиатские лица у всех троих. Это русские, о боже, нет! Выхватить пистолет — нет, русских трое, и они совсем рядом, кто-то успеет выстрелить, и не промахнется. Что с ним сейчас сделают, лучше не думать. Была фотография в газете, которую после показывали союзникам Рейха, как такие же азиаты жарят на вертеле над костром французского офицера, прямо в мундире. А кригс-комиссар говорил, что эти дикари часто питаются и сырым мясом, в том числе человечьим, которое размягчают, подкладывая под седло.
Эрих упал и схватился за живот, в слабой надежде на снисхождение к раненому или больному. Но для тонкой натуры цивилизованного европейца все это оказалось слишком, и Хартман ощутил, что не управляет своим организмом. Мерзко завоняло, азиаты сморщили носы. Затем все же подошли, избавили Хартмана от "Вальтера" и планшета. Эрих подвывал, изображая боль, и ждал, что придет кто-то говорящий по-немецки, которому можно объяснить что он, обер-лейтенант Хартман, может быть полезен русским, а потому не надо его убивать. Но его пытались поднять и куда-то вести, это вызвало новый приступ желудочно-кишечного спазма. Тогда русские принесли кусок очень грязного брезента, перевалили на него Хартмана и потащили, как в гамаке, до дороги, где уже стояла полуторка, с которой что-то сгружали, а когда закончили, Эриха снова подняли и вместе с брезентом впихнули в кузов, туда же запрыгнул один из азиатов. Машина тронулась, на неровной дороге ее сильно трясло на ухабах. Хартман лежал у заднего борта, скрючившись и все держась за живот, ощущение грязных штанов было мерзейшим, но Эрих успокаивал себя, что это дает надежду, что азиаты не подвергнут его противоестественному надругательству, которое по словам кригс-комиссара является их любимым развлечением, ну а вдруг они небрезгливы? В животе снова заурчало, и русский отодвинулся к кабине, прикрывая нос. Машину подбросило на ухабе особенно сильно, Хартманн даже подпрыгнул, схватившись рукой за борт, и вдруг перевалился через него, даже не думая, на одном инстинкте жить.
Он больно ударился о землю, полетел в канаву. Русский крикнул, выстрелил, но не решился прыгать на ходу, а заорал водителю, стой, это было ошибкой, потому что Хартман поднялся и ломанулся в кусты как кабан, не разбирая дороги. Сзади кричали и стреляли, кажется к двоим русским присоединился кто-то еще, но на его счастье, кусты переходили в лес. Погоня все продолжалась, и вдруг справа часто затрещали выстрелы, русские в лесу на кого-то наткнулись — а Хартман бежал, боясь остановиться.
Когда позади все стихло, он решился остановиться и оглядеться по сторонам. Сориентировался по солнцу и часам, и двинулся на запад. В маленькой речке кое-как отмылся и отстирался. Ему невероятно повезло, сначала в лесу он наткнулся на немецких же окруженцев, остатки разбитого пехотного батальона, а затем, потеряв в стычках с русскими половину людей, они сумели выйти к отступающим немецким частям.
Вернувшись в эскадру, Хартман с чистой совестью заявил, что в последнем воздушном бою сбил трех "Иванов", как раз то количество, которое не хватало ему на Рыцарский Крест — искренне считая это компенсацией себе за те четыре ужасных дня. В люфтваффе не страдали бюрократией, когда дело касалось наград, и очень скоро Эрих принимал поздравления от товарищей. И жизнь снова стала прекрасной, вот только Хартман стал задумываться. Принцип свободной охоты, это идти не туда, где враг силен, а где он слаб? А Восточный фронт стал очень горячим местом.
И когда Хартман узнал, что есть возможность подать рапорт о переводе в палубную авиацию, он не задумывался. Как опытный пилот, он представлял себе сложность нового дела, потребуется не меньше трех месяцев на подготовку в тылу, в Германии, за это время может случиться многое. Да и жизнь у моряков, неделя в походе, месяц в базе. Зато, как объяснили, повышенное жалование, и ускоренное продвижение в чинах.
А на Восточном фронте пусть воюют всякие там французы! Кажется фюрер разрешил им иметь свою авиацию, эскадра "Лотарингия", эскадра "Бургундия", эскадра "Бретань". Три сотни истребителей, "девуатины-550". Пусть французы дерутся с этими проклятыми русскими — а он, Эрих Хартман, "белокурый рыцарь Рейха", как назвал его какой-то газетер, стремится к новым победам, Дубовым Листьям, Мечам, а может даже и Бриллиантам.
Ведь англичан в этой войне бить легко? [14]
Берлин, Рейхсканцелярия. 1 июля 1943
— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Вы, трусы и недоумки? Как же вы сумели бросить к ногам Рейха всю Европу, не проиграв ни одной битвы? Вы разбили этих же русских, дойдя до Москвы и Волги! И вдруг поражение за поражением, и все от русских, в то время как против англичан вермахт по-прежнему непобедим! Это похоже уже не на неумение, а на сознательный саботаж, измену, предательство! Не всех изменников разоблачили — ну так комиссия "1 февраля" еще не закончила работу! Модель, как вы объясните прорыв "Восточного вала"? Кто уверял, что русские не перейдут Днепр? Или у вас было недостаточно сил? Вам не надо было даже показывать полководческий гений — просто сидеть в жесткой обороне и отстреливать плывущих унтерменшей, как уток! Отвечайте, пока я еще не решил окончательно вашу судьбу!
14
(Прим. — кто считает, что Хартман не был таким, отсылаю к Ю.Мухин, Асы и пропаганда. Где разбирается реальная карьера Хартмана, в которой были эпизоды, аналогичные моему рассказу (даже включая грязные штаны). И на мой взгляд, версия Мухина гораздо правдоподобнее легенды, что Хартман действительно сбил 352 наших — В.С.)
— Мой фюрер, вы совершенно правы, всему виной предательство! Но не германских солдат и офицеров, которые сами не отступали ни на шаг! Сначала французские союзники под Каневом не сумели сдержать внезапного русского удара прямо через Днепр, и допустили, чтобы эта брешь в нашей обороне превратилась в зияющую дыру. Затем румыны совершили предательство еще более гнусное. Группа офицеров одесского гарнизона, во главе с полковником Войтеску, тайно вступила в сговор с русскими, в результате чего румынские войска фактически открыли русским фронт, сдав без боя Николаев и Одессу, причем германским военнослужащим пришлось прорываться с той территории буквально с боем, тех же кто не сумел, румыны арестовали и выдали русским. Днепровский Вал был неприступной крепостью, но только при условии стойкости его защитников. А ни французы, ни румыны этому условию не соответствовали!