Днепровский вал
Шрифт:
Англичане. Судя по повадкам, не интеллектуалы, а УСО — шпана из лондонских подворотен. И какого черта они здесь — не разведка, а диверсы? Или же, если разведка, то активная — добыть информацию не по-тихому, а с шумом и стрельбой. Ребята очень нервные и злые — вполне могут, если буду играть в молчанку, сунуть нож под ребро и спокойно идти дальше. В этом городишке хватает своих бандитов, злодейски убивших американского журналиста, мы-то тут при чем?
Значит, молчать нельзя. А вот если… а зачем я им нужен? Даже громилы из УСО должны задуматься, а как им, нашумев, уходить после? Это не французский берег, тут в паре миль подлодка не ждет. А ложный след сработать может, тут все помнят драку с «песцами», и значит, не усомнятся, узнав, что плохие американские парни опять… То есть после силовой акции будут трупы — ведь надо, чтобы свидетели молчали?
— У нас мало времени, мистер Эрл. Вам помочь?
Ааах, апперкотом под ребра! Ну и кулаки у этого, не иначе как тоже боксер! А ведь по лицу не бьют, чтобы следов не оставить — значит, предвидят и вариант меня отпустить? Вряд ли у них есть здесь в городе долговременная база, они же гастролеры, и с МИ-6 часто на ножах; ну а протащить меня на борт «Дьюи» мимо русской пограничной стражи у вас никак не получится, вы и в порт-то со мной не войдете — до первого же патруля. И если у вас нет начала акции прямо сейчас, то я вам буду нужен живым. Ну а поговорить — ну что ж, поделимся с союзниками?
Да, рассказал я им все, что знал, хе-хе! То есть самое общее, что получил от Стервы раньше и про ее обещание дать мне на пробу образец «компонента Икс». Вот только договаривалась она со мной и ни с кем другим дела иметь не будет. Ну, а я, если сторгуемся, могу и поделиться, когда получу. Но честно предупреждаю, лишь часть, а не отдать целиком. Дайте емкость — отолью. Детали обговорим.
— Мистер Эрл, тогда сделаем так. Когда вам скажут приступить к делу, вы должны найти любой предлог, чтобы сначала посетить «Артемис». Ваш пароход ведь стоит почти рядом с нашим «Дьюи» — ну, чуть дальше вдоль причала. Вы просто пройдете мимо, а затем делайте, что хотели. Мы сами к вам подойдем. Обманывать нас не советую, мы этого очень не любим. И кто вы, и откуда, не будет иметь никакого значения — думаю, что наше начальство с вашим договорится. Если же все пройдет как задумано, то вам останется лишь забыть о нас и этом эпизоде. Удачи вам, мистер Эрл.
Уходят. Черт, как бить умеют, под ребрами болит! Жалобу на них написать — и что? Будь на их месте наше УСС, оно бы тоже своих не сдало, нашли бы, чем отписаться. О, я их в будущем романе ославлю — будут у меня там еще и английские шпионы, жаждущие все забрать себе!
Стерва не обманула. Через два дня стою на берегу и наблюдаю. Вот она, русская суперподлодка — ну и размеры! И очертания совершенно непривычные, насколько можно разглядеть метров с четырехсот. Ближе подойти нельзя, мешает оцепление, причем все русские солдаты в противогазах и резиновых противохимических костюмах. У борта подлодки с десяток цистерн, и тоже суетятся русские, в таком же снаряжении, тянут шланги. И никого больше не видно, территория как вымерла.
— Ветерок вроде в сторону, не на нас, — говорит мой «гид». — Но вы, товарищ, смотрите, если что-то там не так пойдет — рванет, пшикнет, свистнет, облако поднимется — сразу убегать надо, быстро и далеко. Хотя сегодня окислитель заливают, но он тоже, если на кожу попадет, насмерть разъедает, ну а вдохнуть — лучше сразу застрелиться, чтобы без мучений.
Самой Стервы здесь нет — «мистер, а если опять утечка, мне еще жить не надоело». Поручила меня какому-то русскому матросику, самого непрезентабельного вида, тщедушному дохляку в потертой форме, безоружному, зато солдатский мешок за плечами, как нищенская сума.
— Проведи, посодействуй, сделай все, что товарищ попросит. По поручению от научной части — надо пробу взять, ну как в прошлый раз, ты же делал? Вот и молодец, отдашь этому товарищу, и свободен!
Дохляк оказался довольно шустрым, я едва за ним поспевал, когда он вел меня по каким-то закоулкам между цехами, складами, заборами и котлованами. Пролезаем под вагонами стоящего состава, сворачиваем за угол, и вот она! Подводная лодка — стоит к нам носом, ракурс для наблюдения не очень удачный, но ближе не подойти: слева глухая стена очень длинного строения, справа причальная стенка, между ними открытое узкое пространство, метров пятьдесят в ширину и четыреста до лодки, дальний конец пересекает цепь русских солдат в химзащите, и перед ними ходят еще несколько автоматчиков — наверное, патруль.
— Ближе не подойти, — говорит дохляк. — Непременно документы проверят и спросят, что надо. Ну а отсюда взглянуть на «моржиху» многие заводские приходили, охрана привыкла, не гоняет. Раньше тут толпа могла стоять, теперь насмотрелись уже.
А он по разговору и поведению не похож на простого матроса. Отвечает:
— Так я, товарищ, раньше студентом ленинградской Корабелки был, в сорок первом призвали, теперь вот приказ вышел, нас с фронта — и сюда. Так ведь и часть нашего института сюда же эвакуировали — я тут в роте обеспечения, а по вечерам на учебу хожу, как в прежнее время.
Наверное, этот парень был рад, что вместо сидения в окопах под немецкими пулями занимается чистой наукой, а через пару лет получит инженерный диплом. Если до того не отравится, конечно — а интересно, сюда и более опасную химию привозят?
— Раз сразу десяток цистерн на сливе, значит, окислитель. Пентаборан по одной загоняют, и вокруг на цыпочках ходят, боясь чихнуть.
Запоминаю слово «пентаборан». Пусть после наши умники разбираются. Там вдали закончили, состав цистерн медленно ползет в нашу сторону, толкаемый маленьким паровозом.
— На отстой в тупик потащили, сейчас следующий десяток на слив поставят, — говорит студент. — Успеем. Тут недалеко.
Поезд движется не быстрее черепахи. Не дальше чем в полумиле, на путях пост охраны, пока караульные о чем-то говорят с машинистом, мы обходим вокруг, снова петляем мимо каких-то складов, выходим к высокому деревянному забору с колючкой поверх. Мой провожатый присматривается, затем отодвигает одну из досок, мы пролезаем через дыру и оказываемся на закрытой территории как раз в момент, когда состав весь заполз внутрь. Справа доносится гудок и удаляющийся шум паровоза, а цистерны — здесь, перед нами.
Мой спутник подходит к одной из них и достает из мешка два противогаза и какой-то цилиндр с горловиной как на газовых баллонах, от которого снизу отходит трубка с краном. Закрепляет это на сливном патрубке под цистерной — движения его точны и аккуратны, как у сапера, обезвреживающего мину. И говорит — а вот теперь наденьте маску, если жить хотите!
Он тоже нацепляет противогаз, проверяет, как закрыт кран на маленькой трубке, лезет на цистерну и крутит там колесо. Спускается, просит меня дать ёмкость. Берёт мою фляжку, откручивает крышку, смотрит в отверстие. Что-то ему не нравится, он снимает противогаз, заглядывает в горлышко внимательнее — и яростно швыряет флягу на землю! Эй, что за дела?! Тоже сдергиваю резиновую маску и подступаю к дохляку с явным желанием врезать ему в зубы.