Дневная книга (сборник)

Павич Милорад

* * *

– Теперь нам пора немного передохнуть, – сказала я и повела сестру обедать во двор небольшого ресторанчика.

После обеда я достала из сумки телефон и позвонила мужу:

– Мы, как обычно, во дворике ресторана. Ждем тебя. Я немедленно должна тебе кое-что показать. Срочно приезжай. И захвати мою гитару.

Как только появился месье Адам, я попрощалась с сестрой, используя выражение, которому научилась у поколения шестьдесят восьмого года:

– Приходи в пять тридцать. Куда угодно, только не опаздывай.

– Гонишь!

– Могла бы и сама догадаться. Встретимся у «Шекспира»,

как обычно.

После этого я отвела мужа в меховой салон. Вместе с моей гитарой, которую он покорно нес в руке.

– Ты, Адам, заключен в свою осуществленную любовь, как в клетку, – сказала я ему, входя в зал.

– В какую любовь?

– То есть как – в какую? Разве ты не был влюблен в меня до женитьбы? Был. И разве ты не получил то, что хотел? Получил.

– Разве все это не получила и ты?

– Получила, но не с тем мужчиной. Знаешь ли ты, Адам, что во сне я все еще девушка? Уже десять лет, лежа в постели рядом с тобой, я вижу во сне, что невинна. И мне постоянно снится, что я теряю невинность с кем-то другим, а не с тобой. В моих снах их было не меньше двухсот, тех, кто лишил меня девственности…

– Лили, прошу тебя! – взбунтовался он.

– Итак, это все, что касается невинности и того, что получил ты. Сейчас и я хочу получить кое-что. Хочу ту самую шубу, о которой я тебе говорила. Вот, я нашла ее здесь, в этом салоне. И влюбилась в нее…

Я просила вас оставить одну шубу, – продолжала я, обращаясь к продавцу.

– Сейчас посмотрим. На какое имя, достопочтенная мадам?

– На любое из моих четырнадцати, мой юный месье.

– Посмотрим, посмотрим, мадам… Совершенно верно, шуба оставлена на имя Эмпуза. [2]

2

В греческой мифологии женщина-демон, похищавшая детей и юношей, душившая своих возлюбленных в объятиях, а затем выпивавшая их кровь и пожиравшая свои жертвы.

– Правильно. Вот теперь мы с супругом пришли вместе, чтобы он купил ее.

Напуганный таким диалогом, Адам предпринял отчаянную попытку:

– Но ты же знаешь, Лили, что у тебя денег больше, чем у меня. Ты можешь ее купить, а я нет.

– Это не одно и то же. Я хочу, чтобы мне ее купил ты.

И тут я мгновенно посерьезнела и шепнула мужу на ухо:

– Сейчас я ее примерю.

Я распахнула пальто, и капитан удостоверился в том, что под пальто его жена не носит ничего, за исключением духов «Jacomo de Jacomo».

– Лили, прошу тебя, не надо! Лили, идем домой. Прекрати эту комедию.

– Значит, берем шубу без примерки?

– Да-да, прошу тебя, без примерки! Сколько стоит это чудо?

На свой вопрос капитан получил неизбежный ответ, который заставил обернуться всех, кто находился в салоне.

– Пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч?

– Дорогой мой, тебе кажется, что это много, только потому, что ты не видел ее на мне. Ты должен посмотреть, как она на мне сидит.

Тут я сбросила пальто, оставшись в чем мать родила, надела шубу, поднялась на подиум и под музыку триумфально прошествовала перед присутствующими, вызвав громкие аплодисменты.

– Тебе не нравится? Тогда я верну ее.

Я распахнула шубу, снова раздались аплодисменты.

– Не нужно, – поспешно вмешался мой муж, – запакуйте пальто мадам, она останется в шубе. И выпишите счет.

Как только счет был оплачен, продавец завернул мое пальто, и я тут же всучила его мужу.

– Это тебе на память, – сказала я ему, – а теперь простимся. Прощай, Адам!

И схватила свою гитару.

– Что это значит, Лили?

– Это значит, что перед Богом и всем честным народом я покидаю тебя. И тебя, и твои паленые усы. А если кто-нибудь из присутствующих имеет что-либо против, пусть скажет об этом сейчас или потом не говорит никогда!

С этими словами я направилась к дверям. К изумлению окружающих, продавец вдруг выпалил:

– Остановись! Остановись! Не входи и не выходи! Берегись трехспальной кровати! Ничего от тебя и ничего в тебе…

Адам ошеломленно посмотрел на него и крикнул мне вслед:

– Но почему?

Я остановилась и ответила:

– Почему? Если ты не понимаешь, я объясню тебе. Когда в семнадцать лет я вышла замуж, у меня была такая грудь, что никто из знавших меня не запомнил моего лица. Даже ты, мой муж. Как-то вечером, когда я танцевала, ты упал передо мной на колени и приложил руку к моему животу. Тогда я впервые почувствовала боль. Боль продолжалась семь лет. Слабая, иногда она усиливалась, но чаще я почти не замечала ее. Как-то ночью боль стала резкой, колющей, я, обезумев, отшвырнула книгу, которую читала в постели, и бросилась к врачу. Меня осмотрели под рентгеном и сделали снимок находившегося во мне крохотного, совершенно правильного скелета семилетней девочки. Мне пришлось изрядно напрячь память, чтобы высчитать, кто был ее отцом. Теперь я это знаю. Отцом был ты…

С этими словами я открыла дверь из салона на улицу. Капитан только тут пришел в себя и простонал:

– Лили, вернись, куда же ты, Лили?

И получил ответ:

– В Киев. У меня с моим новым любовником медовый месяц. Сейчас это модно – ездить в Киев в медовый месяц…

В этот момент какой-то представительный господин, находившийся в салоне, воскликнул «браво!», а продавец бросил мне через порог:

– Обернись, обернись, море шумит, волны зовут тебя…

Потрясенный капитан, продолжавший стоять посреди зала, смерил его злобным взглядом и рухнул в кресло со словами:

– Мать твою в потолок! – А потом добавил: – Властелин мира, жена, которую ты мне дал, улетела!

Это были последние слова, которые я слышала от своего мужа.

* * *

В самом сердце Парижа, на месте, откуда через один из рукавов Сены открывается прекрасный вид на церковь Матери Божьей, находится букинистический магазин «Шекспир», торгующий английскими книгами. В хорошую погоду товар раскладывают перед входом, и именно здесь я снова встретилась с сестрой.

– Дело сделано? – нетерпеливо спросила Ева, разглядывая на мне новую шубу. – Какие теперь у тебя планы?

– Поселюсь в квартире, которую сегодня сняла на Фий-дю-Кальвер.

– Значит, все-таки эту квартиру ты сняла для своей шубы?

– Нет. Я ушла и от мужа, и от майора Бейли. Как я тебе уже говорила, теперь я изменю свою проклятую жизнь. Потом будет поздно, мне и так уже двадцать шесть. Я собираюсь закончить учебу. А потом завести детей. Но не с кем попало.

– А как же медовый месяц, и новый любовник, и Киев?

– Никак.

– Что значит никак?

– У меня нет нового любовника… Сейчас время учиться.