Дневник Бриджит Джонс (др.перевод)
Шрифт:
– Джордж, – перебила я, – где вы и что там у вас плещется?
– Я же говорю – я в конференц-зале, а это… Это просто кофе, о'кей? Так вот, Эмбергрис очень нравится мысль насчет Стокгольма, так что не вздумайте…
В трубке послышался странный звук, словно со скрипом терлись друг о друга два куска мокрой резины, потом раздался еще более громкий всплеск, как будто что-то большое упало в глубокую воду, – и сдавленный вопль.
– Извините, Бриджит, – прозвучал в трубке голос Иможен. – Мы перезвоним, как только выясним, что произошло.
11:00.
– Ах ты господи! – воскликнула она. – Так ты ничего не знаешь?..
Дело в том, что Дэниел всегда был не прочь выпить, и с годами эта его склонность становилась только сильнее. Был даже такой период, когда среди его знакомых лицемерно-сочувственное «Знаете, я очень беспокоюсь за Дэниела!..» стало почти дежурной фразой. На приемах, ужинах и званых вечерах он устраивал скандал за скандалом – один хуже другого. Немало гламурных красавиц пытались его «перевоспитать», пока в конце концов друзья не отправили Дэниела в некое лечебное учреждение в Аризоне, откуда он вернулся заметно посвежевшим и присмиревшим. Насколько мы знали, довольно продолжительное время с ним все было в порядке, однако недавний разрыв с очередной красоткой стал причиной того, что Дэниел сорвался в головокружительный запой и в течение одного уик-энда уничтожил все содержимое своего антикварного (и довольно большого) домашнего бара. В прошлый понедельник его нашла приходящая домработница. Дэниел был в ужасном состоянии, поэтому она недолго думая вызвала «Скорую», и его увезли в наркологическое отделение той же больницы, куда я ходила в Клинику коррекции веса.
Вот кошмар! А я-то хороша – оставляла с ним детей!
11:30. Только что перезвонила Иможен. Оказывается, Джордж вовсе не пил кофе в конференц-зале, а плыл по Иравади в крошечном туземном ялике, в который он перебрался с роскошной прогулочной яхты, чтобы «поймать сигнал». Волна от проходящего мимо скоростного катера опрокинула ялик, и Джордж оказался в мутных водах бирманской реки (тут я сразу подумала о крокодилах). К счастью, Джордж был жив и здоров, но его ай-фону повезло куда меньше – аппарат пошел ко дну, и это, как выразилась Иможен, стало для студии «настоящей катастрофой», так как там были все контакты, заметки, расписание встреч и поездок и проч.
Решила предоставить киношникам самим разбираться с последствиями гибели ценного оборудования. Съезжу-ка я лучше в больницу, навещу Дэниела.
14:00. Только что вернулась. Впечатление не очень приятное. Больница Святой Екатерины показалась мне похожей одновременно на тюрьму времен королевы Виктории, приемную хирурга эпохи шестидесятых и арабский поселок где-нибудь в Йемене. Я довольно долго бродила между корпусами, пока не нашла нужный. В вестибюле я купила Дэниелу сегодняшние газеты и открытку с утенком и надписью-призывом «Оставайся на плаву!», к которому добавила ручкой: «…мелкий негодник». Немного подумав, я написала на внутренней стороне открытки: «Куда бы ты ни пошел, что бы ни делал, я всегда буду любить тебя!» Конечно, поощрять Дэниела не стоило, но, с другой стороны, нужно было как-то его поддержать – особенно если все прочие посетители начнут его «воспитывать» (а мне почему-то казалось, что так оно и будет).
Доступ
– Вы к кому? – спросила меня медсестра в белом халате и каком-то йеменском хиджабе.
– К Дэниелу Кливеру.
Судя по всему, это имя ей ничего не говорило. Для нее Дэниел был всего лишь именем в списке пациентов.
– Вторая дверь налево, – сказала сестра, заглянув в свою планшетку. – Первая койка за занавеской.
За занавеской я сразу увидела знакомую сумку и куртку Дэниела, но его самого в кровати не оказалось. Может быть, он удрал, подумала я. Но все же решила слегка прибраться или, по крайней мере, разложить в беспорядке валяющиеся на тумбочке мелочи. И тут послышались шаркающие шаги. Из-за занавески появилась какая-то странная фигура в синей больничной пижаме и шлепанцах. Это был Дэниел. Но я не сразу его узнала – настолько он был похож на бродягу, которых полиция иногда подбирает на улицах. Взгляд Дэниела блуждал, волосы растрепались, подбородок покрывала густая щетина, под глазом темнел изрядный синяк.
– Вы кто? – с подозрением спросил он.
– Это я, Бриджит!
– Джонси! – воскликнул Дэниел почти прежним голосом и улыбнулся, словно у него в голове вдруг включилась электрическая лампочка. Впрочем, она почти сразу погасла, и он с кряхтеньем подковылял к койке. – Могла бы хоть предупредить, что придешь, – невнятно пробормотал он. – Я бы немного прибрался.
Дэниел повалился на кровать и закрыл глаза.
– Негодяй! – сказала я нежно. – Что же ты такое натворил?!
Не открывая глаз, Дэниел нашарил мою руку. Дышал он с явным трудом, и я спросила:
– Что с тобой? Почему ты так… хрипишь?
Он открыл глаза и лукаво покосился на меня, на мгновение став похожим на прежнего Дэниела.
– Тебе расскажу как на духу, – проговорил он и слегка потянул меня за руку, чтобы я наклонилась ближе. – Я немного перебрал со спиртным. Никак не мог остановиться, понимаешь?.. А потом… когда все кончилось… нашел в буфете бутылочку мятного ликера… Ну, ты знаешь – такая зеленая, тягучая жидкость. Я ее выпил, а оказалось… – Дэниел ухмыльнулся. – …А это оказалось «Фейри» для мытья посуды!
Тут мы оба захихикали как сумасшедшие. Я понимаю, что ничего веселого в этой истории не было, и все равно не могла сдержаться. Впрочем, Дэниел почти тут же начал задыхаться, сипеть, а в уголках его рта появилась плотная белая пена. Это меня, однако, уже не удивило – я знала, что происходит. Примерно то же самое получается, когда у тебя заканчиваются таблетки для посудомоечной машины и ты решаешь налить в нее жидкое моющее средство – а потом мечешься по всей кухне с тряпкой и собираешь пену.
По-видимому, у Дэниела пена была внутри.
Прежде чем я успела отреагировать, появилась медсестра и, приподняв ему голову, вытерла рот салфеткой. Немного отдышавшись, Дэниел взял с тумбочки мою открытку, прочел надпись на внутреннем развороте. На мгновение мне показалось, что он сейчас заплачет, но он справился с собой и бережно положил открытку обратно.
В этот момент в палату вошла какая-то расфуфыренная длинноногая блондинка.
– Привет, Дэнни! – сказала она таким голосом, что мне немедленно захотелось тряхнуть головой, чтобы заразить ее педикулезом. – И тебе не стыдно?! Ты должен это прекратить, слышишь?!