Дневник из сейфа
Шрифт:
— И Мартинс в командировке, — почтительно дыша в затылок шефа, водил адъютант глазами по списку. — Больше как будто некого.
— Некого?… — Кляйвист медленно повернул к нему голову, так же медленно снял очки и, близоруко щурясь, произнес со странной интонацией: — Почему же… некого?
Нежно журчал вентилятор.
— Вы… шутите, шеф? — попытался улыбнуться адъютант.
— Цоглих, слишком многое лежит на другой чаше весов. — Маленький штандартенфюрер встал, едва доставая теменем до плеча однорукого. — Во имя нашего общего дела, Цоглих! — страстно произнес он.
— Вы
Кляйвист надел очки, сел, процедил сквозь зубы:
— Что ж, поговорим иначе… Кажется, вы очень любите своих детей? Вам ли объяснять, что ждет их, если я сообщу кому следует, что, по моим сведениям, их дед был иудеем?…
Однорукий сжал помертвевшими пальцами культю, большие уши его посерели.
— Ну? — Штандартенфюрер снял телефонную трубку. — Н-ну?…
Адъютант молча смотрел на него остекленевшими глазами.
— Простите меня, Цоглих, — тихо и вроде бы искренне сказал начальник СД. — Мне очень жаль, что Мартинс в командировке…
Иуда!
В ожидании самолета Ленц составлял подробный отчет Центру.
В предоставленной разведчику «отдельной земляной каюте» к вечеру стало довольно холодно, и он, ежась в чьем-то бумазейном пиджачке и комиссарской косоворотке, ругал себя за то, что с такой радостной, но неразумной поспешностью сбросил и подарил разведгруппе опостылевший и тем не менее теплый немецкий френч.
За стеною землянки, у костра, мужские голоса нестройно тянули:
Таня, Татьяна, Танюша моя, Помнишь ли знойное лето это? Разве мы можем с тобою забыть Все, что пришлось пережить…— Не легли еще? — спустился в землянку командир отряда.
По его довольному покашливанию Ленц понял, что налет в Вырубки удался.
— Много трофеев, несколько пленных, — с напускной небрежностью хвастал Дед, поглаживая бритую голову. — Аж одного хауптштурмфюрера из СД хлопнули, жаль живьем не удалось.
— Все это, конечно, недурственно, — Ленц снял горячий колпак с керосиновой лампы и разжег трубку. — Но не время карателей щипать, командир. Сейчас поважнее задачи есть: как наступлению помочь… Вот если бы…, — он в возбуждении зашагал взад-вперед, натыкаясь то и дело на стены узкой землянки, — если бы отряд в темпе передислоцировался к станции Бельцево, перерезал ветку, питающую центральный участок немецкой обороны…
Дед махнул рукой, засопел.
— А вы думаете, мы не запрашивали разрешения?
— Ну и что? — остановился Ленц.
— «Ждите указаний».
— Та-ак, — глубоко втянул Ленц табачный дым. — Значит, Военсовет фронта еще не принял решения? Колеблются?
— Вы ж понимаете, — пошевелил костлявыми лопатками Дед, голос его звучал виновато. — Не так это просто — с ходу переменить план наступления. Пока взвесят все, согласуют со Ставкой…
— Пока?! — Ленц снова взвинтился. — У немцев центр оголен, не раздумывать, а бить надо, немедля! Тут день решает!
— Дед,
Ленц тяжело опустился на табурет, скомкал в сердцах густо исписанные листы отчета.
— Скажи ты ему, комиссар, — посопев, попросил Дед. — Ну, чего он себя гложет? Такое дело сделал — о ловушке предупредил. Мало?… Скажи ты ему, Рашид…
— Зачем пессимизм наводишь? — набросился на Ленца узбек. — Сомневаешься, что наши оборону их пробьют, да?
— Пробьют, — согласился разведчик. — Только каждый метр кровью польем.
— А что делать? — разозлился Дед. — Да и не будь этой задержки — верить не верить твоему донесению — все равно немец успел бы дыру заткнуть. Железная дорога у него, шоссе, а нашим — пехом перестраиваться, по бездорожью.
— Конечно, если б удалось как-то остановить переброску гитлеровцев… — безнадежно развел руками комиссар.
— Задержать их на флангах?… — Седая шевелюра Ленца колыхнулась, он привстал, расстегнул в возбуждении пиджак. — Прервать переброску… — Глаза его блуждали, но, так и не остановившись ни на чем, погасли.
— Где он? — послышался за дверью гул разгоряченных голосов.
— Где гад? — ворвался в землянку, потрясая автоматом, партизан в надвинутой на брови папахе. — Где полуфриц?
— Ты это кому, Глущенко? — поднял лампу узбек.
Увидев командира и комиссара, бородач, тот, который был тогда с Шурой, опустил оружие и отступил, пропуская вперед розовощекого майора с группой партизан.
— В чем дело, товарищ майор? — жестом остановил вошедших Дед.
Уполномоченный особого отдела бросил на стол надорванный пакет с остатками содранного сургуча и ярко-зеленым штампом «Совершенно секретно».
— Полюбуйтесь. Найдено в портфеле убитого адъютанта начальника СД. Видно, только-только прикатил к карателям, даже передать не успел.
Ленц потянулся к пакету, майор отбросил его руку.
Командир повертел пакет.
— А ну, переведите, что тут такое?
— Фрумкин! — подозвал майор толстогубого партизана в широченной, не по росту плащ-палатке.
Тот достал из пакета глянцевитый лист с машинописным текстом и, настороженно поглядывая на Ленца, начал торопливо, глотая слова и фразы, переводить:
— «Командиру карательного… м-м… РСХА [23] … город такой-то, дата такая-то. В двух экземплярах, по ознакомлении уничтожить…» м-м… Кто бубнит? Я бубню? Так я таки не чтец-декламатор!., м-м… «и в минимально возможный срок организовать засылку в отряд Буркова группы надежных лиц русской национальности из вашего контингента. Способ маскировки: бежавшие военнопленные. Цель: организация побега из лагеря секретного сотрудника СД, похищенного бандитами…»
[23] Имперское управление безопасности СС.