Дневник похода Тимура в Индию

Накануне первой мировой войны петербургской Академией наук было задумано издание “Текстов по истории Средней Азии”. В первом выпуске этой серии (оказавшемся, к сожалению, и последним) был издан Л. А. Зиминым персидский текст труда Гийасаддина 'Али (В настоящем издании имена, редко встречающиеся географические названия и термины даются в транслитерации согласно правилам, принятым в Издательстве восточной литературы (на основе системы транслитерации, разработанной акад. И. Ю. Крачковским и проф. А. А. Ромаскевичем). — Ред.) “Дневник похода Тимура в Индию”, вышедший под редакцией акад. В. В. Бартольда (Петроград, 1915) Персидское название этого издания ***

Труд Гийасаддина 'Али известен по уникальной рукописи Туркестанской публичной библиотеки (ныне принадлежит Институту востоковедения Академии наук УзССР); ее современный инвентарный № 1520/П, а по каталогу Каля (“Персидские, арабские и тюркские рукописи Туркестанской публичной библиотеки”, Ташкент, 1889) — № 14/б (стр. 13, 14 его каталога).

Упомянутая книга и представляет издание этой рукописи, исполненное не факсимиле, а подвижными буквами и имеющее весь необходимый научный аппарат. За крайнюю добросовестность и тщательность этого издания ручаются имена выполнивших его историков Востока — Л. А. Зимина и его учителя В. В. Бартольда, ныне покойных. В двух обширных предисловиях к этому изданию оба они детально разобрали труд Гийасаддина 'Али, отметили его важное значение для истории Тимура, большую зависимость от него таких известных историографов “Железного Хромца”, как его современник Низама'ддин Шами и писавший через двадцать лет после Тимура Шарафаддин 'Али Йазди, установили историю возникновения этого труда, дали его конспект и привели прочие подробности, столь важные для уяснения места “Дневника” среди других восточных трудов, излагающих историю Тимура. Ученые издатель и редактор ввели в изданный ими текст “Дневника” параллельно соответствующим местам из сочинения Гийасад-дина 'Али извлечения из хранящейся в Британском музее единственной рукописи истории Тимура (“Зафар-нама”) Низа-маддина Шами, чтобы нагляднее показать зависимость второго автора от первого, и в многочисленных примечаниях привели разночтения в собственных именах, отдельных словах и речениях из рукописи Низамаддина Шами и калькуттского издания 1888 г. “Зафар-нама” Шарафаддина Йазди.

Когда в октябре 1942 г. в Комиссии по организации переводов восточных текстов по истории Средней Азии, образованной при Государственной публичной библиотеке УзССР, было решено дать в русских переводах главнейшие сочинения по истории Тимура, написанные его современниками, в числе их был и труд Гийасаддина 'Али, перевод которого поручили нижеподписавшемуся. Я выполнил его полностью, ничего не пропустив; не дал лишь перевода параллельно приведенных извлечений из “Книги побед” Низамаддина Шами: они такого же содержания и отличаются лишь стилем, большой лаконичностью и легкостью языка. Но в примечаниях я каждый раз отмечал эти извлечения и их место среди текста Гийасаддина 'Али, как считал необходимым в ряде случаев отметить и варианты разночтений отдельных слов у Низамаддина Шами и в печатном издании “Зафар-нама” Шарафаддина Йазди, которые дает издатель в примечаниях. Еще при издании текста Гийасаддина 'Али “ни издатель, ни редактор не могли взять на себя задачу восстановить правильное чтение личных имен и географических названий (особенно индийских), встречающихся в одной и той же рукописи в различных видах” (из предисловия В. В. Бартольда, стр. XXXV); это относится и к выполненному мною переводу. Я вынужден был все неизвестные мне собственные имена, личные идеографические, которые невозможно правильно прочитать при отсутствии в них долгих гласных или огласовки для кратких, дать в транслитерации с точками там, где должна быть буква, изображающая тот или иной гласный звук, а в примечаниях — начертание этого имени арабской азбукой, как в тексте.

В некоторых местах (например, на стр. 158, 170, 180) приведены арабские двустишия (байт) с погрешностями против метра. Слова, заключенные в квадратные скобки, добавлены лереводчиком для связи. В установлении приемлемого перевода мне оказали товарищескую помощь арабисты В. И. Беляев и М. А. Салье, за что выражаю им свою признательность.

Что касается самого произведения Гийасаддина 'Али, то вполне вероятно, что в основу его был положен дневник верховного судьи Насираддин 'Омара, сопровождавшего Тимура в индийском походе и, как отзывается наш автор, при всей своей учености обладавшего храбростью и отвагою подлинного воина. “Он и в опасных сражениях, где отказывались принимать участие ученые мужи и люди, подобные им, опередил храбрейших людей прежнего времени”, — говорит Гийасаддин 'Али. По-видимому, Насираддин 'Омара увлекала в Индию не столько воля Тимура, сколько его собственное рвение принять непосредственное участие в этой войне. Подметив слабую сторону в характере Тимура, его необычайно нежную любовь к внуку Халил Султану, Насираддин 'Омар снабдил свой дневник индийского похода предисловием, посвященным по желанию Тимура Халил Султану, столь отличившемуся в этом походе, несмотря на свою юность.

Таким образом, участником индийского похода была написана и посвящена внуку Тимура Халил Султану книга, излагающая в форме ежедневных записей всю историю этого похода. Можно думать, что сухой перечень событий в форме дневника не удовлетворил Тимура, и он поручил написать расширенный дневник похода Гийасаддину 'Али, который, по его собственным словам, “большую часть своей жизни (был) погружен в религиозные науки, а в составлении вещей повествовательно-исторического характера казался маленьким водоемом”. Исполнителю ставилось условие, чтобы эта работа была написана “стилем, далеким от неестественности и вполне понятным”. Читая “Дневник”, видишь, как плохо этот ученый теолог из города Йезда справился с задачей. Он, можно думать, целиком взяв в основу повседневные записи Насираддин 'Омара или другого лица, не подверг их литературной обработке, не ввел в них дополнительных подробностей, несомненно, имевшихся, если не в письменной форме, то в устной передаче участников похода.

Гийасаддин 'Али поставил себе задачу — на фоне повседневной походно-боевой обстановки, ежедневных стычек, сражений и поисков неприятеля под лозунгом “священной войны за веру” представить исполинский образ Тимура, наделив его сверхчеловеческими чертами. В выражениях необычайно витиеватых, нередко труднопонимаемых, сопровождаемых порою чудовищными гиперболами, Гийасаддин 'Али представил Тимура в виде избранной Аллахом персоны, на которую направлено благоволение божества и которая во всех своих действиях пользуется поддержкой потустороннего мира. Если он не пророк, то во всяком случае всесильный господин человеческих судеб, а исполнение его велений предопределено Аллахом. С непредвзятой точки зрения мусульманства такой взгляд даже на монарха представляется кощунственным, но, по мнению автора рукописи, вероятно, Тимур достоин уподобления Аллаху. Потому-то все сочинение по сути своей является трескучим, часто вымученным панегириком, преступившим границы всего возможного. Можно думать, что подобная концепция Гийасаддина 'Али не пришлась по вкусу Тимуру; к тому же она оказалась выраженной языком, прямо противоположным замыслу Тимура, — чтобы этот труд был написан “стилем, далеким от неестественности и вполне понятным”. И Тимур, как известно, забраковал его.

Обращаясь к фактической стороне этого “Дневника”, мы должны признать за ним не только значение весьма важного первоисточника по истории Тимура, о чем уже подробно было сказано учеными издателем и редактором персидского текста Гийасаддина 'Али, но и значение первоклассного источника, помогающего уяснить те военные приемы, стратегические и тактические методы, которые применял в войнах и при осадах такой великий мастер военного искусства, каким был Тимур, Ценна для историка и такая, казалось бы, мелочь, как упоминание девиза Тимура “Справедливость и сила”, совершенно меняющее господствовавшее до сих пор в науке понимание его как “Справедливость — сила”. В этом труде немало интересных штрихов, характеризующих Тимуров институт эмиров и бахадуров и его структуру. Многое заставит вдумчивого историка сделать соответствующие выводы и из потрясающих сцен героического сопротивления населения Индостана джагатай-скому вторжению, которые вызовут, несомненно, у многих симпатию к этим людям.

В конце изданного текста “Дневника” имеется добавление из хранящейся в Британском музее уникальной рукописи труда Низамаддина Шами “Зафар-нама”. Оно посвящено походу Тимура против “кафиров” [сийахпушей] Афганистана. Поскольку это событие тесно связано с индийским походом Тимура, его описание также присоединено в русском переводе к предлагаемому вниманию просвещенных читателей настоящему переводу “Дневника” Гийасаддина 'Али.

Хвала государю мира, — да возвеличится его имя и да прославится упоминание его! — который в это счастливое время ввел шар земли в могущественный чауган [1] полного величия обладателя счастья [эмира Тимура, хвала ему], небо достоинства которого, как достоинство неба, не подлежит никаким сомнениям, который сделал поверхность земли ареной для прогулок чистокровного коня счастья хаканского, превознесенного до неба. [Хвала тому], который степень величия своего, выходящего из пределов, постигаемых умами, и бразды [правления] делами мира вложил в могущественные руки миродержца [эмира Тимура], который на ристалище насаждения правосудия и распространения справедливости обогнал [всех] властителей мира в [назидание] всем сожигателям мира [великим завоевателям], развязав пояс отваги у [самого] Марса. [Хвала тому], который вложил во властные руки обладателя счастья [эмира Тимура] ключ покорения и победы, сокрушающий удар которого поражает грудь ночи в раннее утро, а от удара его меча [разящий] кинжал солнца прячется в ножны мрака. О непорочный [Аллах], ты такой государь, который [своим] всеобъемлющим совершенством вручил восток и запад мира такому великому человеку [как эмир Тимур], поскольку его счастливое рвение ограничено благоденствием [твоих] рабов, и который подчинил [все] страны и земли Ирана и Турана [своему] мирозавоевательному знамени, ибо его благородная мысль преизобильна и беспредельна в отношении безопасности и постоянного спокойствия [сих] стран. Ты такой творец, который [своим] превосходным созиданием связал благоденствие земнородных с [своим самодовлеющим бесподобным] бытием, что служит проявлением [твоей] милости и гнева [как] творца. [Хвала тебе, который] освободил тварей мира, блеском счастья и светом правления могущественного, как небо, хакана, из мрака тирании и от темноты невежества /2/.

Стихи

О ты, все сущее благодаря тебе возникло, Слабый прах благодаря тебе стал могущественным!

Коловратность времени и неподвижность полюса [произошли] от тебя. Сад бытия и вода жизни созданы тобой.

Боже, каким языком мы воздадим тебе благодарность за эти великие благодеяния, осязаемые результаты которых видны во всех странах мира, как свет блистающего солнца? Какими словами нам благодарить тебя за эти великие дары и бесконечные милости, все полезное от которых сверкает во всей вселенной подобно сиянию освещающего мир солнца?