Дневник похода Тимура в Индию
Шрифт:
В тот же день его величество [сел] на быстроходного коня, объезжающего вселенную, быстрый ветер от которого в день битвы не видел и зефир, облетающий мир, а поднимаемую им густую пыль не пронизывал и пронзительный северный ветер.
Воссев на коня, [его величество]
Тем временем главарь [100] этого народа, движимый чувством преданности и искренностью своих намерений, направился в августейшую ставку и там, где пребывал величайший монарх, — да пребудет это место всегда Ка'бою надежд человеческого рода! — совершил обход и удостоился облобызать [высочайший] ковер. В качестве средства своего спасения он принес покаяние и просьбу о прощении [в своих проступках]. Благороднейшая высочайшая мысль, которая своею царственною проницательностью по внешним проявлениям безошибочно судит о внутреннем состоянии [человека], ясно уразумела истинность его намерения. В благословенном уме [счастливого монарха] запечатлелось [одно], что этот человек по чувству своей правдивости и искренности отвернулся от разбоя, воровства и мерзостного поведения. С чистым сердцем придя в местопребывание мира и рабского служения, получил за преуспеяние [в своей] правдивости полную долю из сокровищницы царственных милостей и государева милосердия, а из семени своей добросовестности получил плод избавления [от наказания].
100
В тексте ***.
Принц Сулайман-шах после того как устроил и привел в надлежащий вид крепость Н. г. р, как об этом было выше упомянуто, получил известие, что племя килати, являющееся сильным, многочисленным и представительным, допустило задержку и промедление в повиновении мирозавоевательному ярлыку [его величества] и [до сих пор] не послало своего войска в августейший лагерь. Когда [Сулайман-шах] узнал об этом, то он за два дня до прибытия высочайшего кортежа выступил из крепости Н. г. р. со своими войсками и свитою, сделал набег на то племя и, несмотря на то что в нем были люди сильные и могучие, он их всех победил и вверг в несчастье; некоторых предал блестящему мечу и сыплющему искры кинжалу, некоторых пленил; извлек ветром грабежа и погрома дым из их домов и имущества, а детей взял в плен. Во исполнение же августейшего повеления он выступил из пределов страны [племени] килати и присоединился к лагерю убежища вселенной, соблюдая все правила геройства и [воинской] чести. Утро удачи и победы взошло с востока счастья, и естественным образом он испил из чаш царственных благосклонностей /66/ и милостей сладостную холодную воду; он облекся в халат [государевой] ласки, полученной из сокровищницы попечения [его величества о своих рабах] и щедрых [к ним] милостей.
В первый день месяца мухаррама 801 года [101] его величество вернулся из мест, [занятых] племенем парниев, и остановился в окрестностях крепости Н. г. р. Восьмого числа упомянутого месяца [102] знамя убежища победы простерло свою тень над берегами реки Синд, и веревки, натягивающие царственную палатку, протянулись до [самой яркой] звезды 'Аййук. Последовал приказ, коему повинуется вселенная, чтобы через реку Синд навели могольский мост [103] . Тотчас приступили к делу и построили прочный мост, подобного которому не было ни у кого из прежних государей, и могущественная рука прежних хаканов была коротка, чтобы соорудить подобный мост. В этот день некоторые послы, прибывшие из окрестных государств, получили распоряжение отправиться обратно, вроде сейида Мухаммада Мадани, который прибыл от обоих священных мест [Аравии], из Мекки и Медины, — да прославит всевышний Аллах их оба! — к порогу убежища вселенной, являющегося Ка'бой [всех] упований рода человеческого. Посольские миссии всех султанов, эмиров и благородных людей того государства /67/, известив [его величество о целях своего приезда], доложили его могуществу, что они пребывают в ожидании и надежде на то, чтобы мирозавоевательные знамена, как феникс распростерши свои крылья, бросили тень на головы всех, и те земли, [на которые падет тень, его величество] взял бы под свое милостивое покровительство и под сень своей защиты. В числе послов в августейшем лагере были также послы Искандар-шаха кашмирского, которые засвидетельствовали от имени своего государя выражение готовности служить и повиноваться [его величеству]. Выполнив его поручение, [они] должны были вернуться обратно. Последовал [высочайший] приказ, коему повинуется вселенная, чтобы [Искандар-шах лично] удостоился явиться в город Дибалпур для лобызания [высочайшего] ковра вместе со своими войсками и свитою. Во вторник двенадцатого числа упомянутого месяца [мухаррама] [104] победоносное знамя [его величества] соизволило переправиться через Синд и остановиться на окраине Чул-и Хусрау [105] . Эти пределы [его величество] сделал центром своего могущества и величия и [местом] своего счастливого лагеря.
101
13 сентября 1398 г.
102
20 сентября 1398 г.
103
В тексте ***.
104
24 сентября 1398 г.
105
Букв. 'степь Хосрова'.
Эта [степь] Чул-и Хусрау известна в исторических сочинениях под названием Чул-и Джалали по той причине, что, когда султан Джалладдин Манкубарти убежал от Чингиз-хана, последний отправил в погоню за ним войско. Султан бросился в эту степь и тем спасся [от монголов].
На окраину этой степи, на территорию, занятую небоподобным могуществом, направились, чтобы стать проводниками [вечно] бодрствующего счастья, начальники и рдджи гор Джуд. Они надели на шлемы ошейники рабства, положили головы на черту подчинения [его величеству], вступили в сферу повиновения ему и постарались выполнить [требовавшиеся от них] условия предоставления скота [для армии], соблюдения обычаев подношения подарков и соблюдения военной службы.
Щедрыми и, как солнце, блистающими милостями и благодеяниями [его величества] они были осыпаны. Последовали [высочайшие] приказы /68/, коим повинуется мир, относительно внимательного [к ним] отношения и соблюдения [их] интересов, и они, довольные, со спокойной душой, в безопасности и благополучии вернулись на свою родину. Во всяком случае молодое дерево дружбы и покорности, будучи продуктом [собственного] преуспеяния, принимая великодушную поливку луга верности и [искренней] службы, приносит [в результате] счастливый плод.
Перед этим в течение нескольких месяцев эмирский сын Рустам Тугайбука “барлас” [106] [неоднократно] направлялся [его величеством] с несколькими тысячами кавалерии в направлении Мултана и оставался там по нескольку дней, [в результате этого] тамошние раджи опоясались поясами покорности и безотлучного пребывания [в свите его величества], выполнили причитавшуюся [с них] поставку фуража и продовольствия и проявили отличную готовность служить [интересам] его величества.
106
Параллельно тексту (стр. 65 — 67) приведено извлечение из упоминавшейся рукописи Британского музея. В этом извлечении указано, что Тимур в Мултан посылал принца Рустама и Тугайбука “барласа”, в нашем же тексте это является именем одного лица (без союза 'и'). Выше слово Тугайбука писалось как Тугайбуга.
Разумеется, [они] удостоились достойных и бесценных милостей и беспредельной благосклонности; охранение же прав каждого слуги является одной из обязанностей его величества, счастливого монарха, а наблюдение за службою слуг есть одно из свойств и качеств хаканского двора.