Дневник
Шрифт:
– Почему ты покончил с собой?
Зрачки Питера таращатся в потолок, один во всю радужку, другой – как булавочный укол.
И тут две руки обхватывают ее сзади. Детектив Стилтон. Руки тянут ее прочь от койки. Ее, кричащую:
– Какого хуя ты меня сюда притащил?
Стилтон тянет Мисти, покуда булавка, которую она держит, понемногу не выскальзывает из соска. Тянет Мисти, кричащую:
– Какого хуя ты меня обрюхатил?
28 июля – новолуние
Мистина первая пачка противозачаточных таблеток –
Ты смыл в унитаз. Случайно, сказал ты.
После этого в студенческой поликлинике ей целый месяц не желали выписать новый рецепт. Ее отправили сделать снимок диафрагмы, и неделю спустя Мисти обнаружила, что в центре той образовалась маленькая дырочка. Она поднесла рентгенограмму к окну, чтобы показать Питеру, и он сказал:
– Такие штуки рано или поздно заживают.
Мисти сказала, эта штука только что появилась.
– Пройдет, – сказал он.
Мисти сказала, его пенис не такой уж большой, едва ли он достал до шейки матки и пробил дырку в диафрагме.
Твой пенис не такой уж большой.
После этого у Мисти стала скоропостижно заканчиваться спермицидная пенка. Она извела на пенку целое состояние. Купив очередную банку, она пользовалась ею максимум один раз, а потом обнаруживала, что та пуста. Однажды, выйдя из ванной, Мисти спросила Питера, не балуется ли он с ее пенкой.
Питер смотрел свои испанские мыльные оперы, где у всех женщин были такие тонкие талии, что женщины эти были похожи на досуха выжатые половые тряпки. Они таскали на себе гигантские сиськи, прихваченные купальниками, тонкими, как спагетти. Их веки были густо намазаны блеском; женщины эти якобы были докторами и адвокатами.
Питер сказал:
– На-ка вот, – и закинул обе руки за шею.
Он вытащил что-то из-под ворота своей черной футболки и протянул Мисти. Это было мерцающее колье из розовых стразов, нитки холодного, льдисто-розового блеска, сплошные розовые сполохи и искры. И он сказал:
– Хочешь?
И Мисти была так поражена, что отупела, как его испанские шлюшки. Она механически протянула руки и взялась за концы расстегнутого колье. Оно засверкало на ее коже в зеркале ванной. Глядя на колье в зеркале, гладя его, Мисти слышала испанскую трескотню из соседней комнаты.
Мисти проорала:
– Просто больше не трогай мою пенку. О’кей?
В ответ – лишь испанский.
Конечно же, следующие месячные так и не начались. На третий день задержки Питер принес ей коробочку с тестами на беременность. На эти тесты нужно было пописать. Они показали бы, залетела она или нет. Эти палочки даже не были ни во что завернуты. И все до единой пахли мочой. И все до единой показывали «нет»: «не беременна».
Потом Мисти увидела, что дно коробочки кто-то успел открыть, после чего заклеил скотчем. Мисти спросила Питера, что стоял и ждал за дверью ванной:
– Ты их прямо сегодня купил?
Питер сказал:
– Что-что?
Мисти слышала трескотню на испанском.
Когда они трахались, Питер крепко зажмуривался, пыхтел и старался. Кончая, он громко орал с зажмуренными глазами:
– Te amo!
Мисти проорала сквозь дверь ванной:
– Ты что, поссал на эти штуки?
Дверная ручка завращалась, но Мисти предусмотрительно закрылась на шпингалет. Из-за двери донесся Питеров голос:
– Тебе эти штуки не нужны. Ты не беременна.
И Мисти спросила: так где в таком случае ее месячные?
– Вот они, – сказал Питеров голос. Потом его пальцы заскреблись в щели под дверью. Они что-то туда пропихивали, что-то белое, мягкое.
– Ты уронила их на пол, – сказал он. – Хорошенько на них взгляни.
Это были ее трусы в свежих пятнах крови.
29 июля – новолуние
Для протокола: погода сегодня тяжелая и вредная, и жене твоей больно при каждом движении.
Доктор Туше только что ушел. Последние два часа он занимался тем, что обертывал ногу Мисти лоскутами стерильной ткани, промазывая их прозрачной акриловой смолой. Теперь ее нога, от щиколотки до промежности – одна сплошная фибергласовая шина. Повреждено колено, сказал доктор.
Питер, твоя жена – клуша.
Мисти – попросту клуша.
Она несет в столовую из кухни поднос с салатами «Уолдорф» [37] и внезапно обо что-то запинается. Прямо на пороге кухни ноги уходят из-под нее, и Мисти, поднос, тарелки с салатом «Уолдорф» – все это сломя голову летит на столик номер восемь.
37
Салат из яблок, сельдерея и грецких орехов, заправленный майонезом.
Разумеется, вся столовая дружно вскакивает, чтоб посмотреть на Мисти, вывалянную в майонезе. Колено вроде цело, Раймон выходит из кухни и помогает Мисти встать. Однако доктор Туше говорит, что колено растянуто. Он пришел через час, после того, как Раймон и Полетта помогли ей подняться по лестнице в комнату. Доктор прикладывает к колену пузырь со льдом, а потом предлагает Мисти выбрать цвет шины: неоново-желтый, неоново-розовый или просто белый.
Доктор Туше примостился на корточках рядом с Мисти; та сидит на стуле с прямой спинкой, положив ногу на скамеечку. Доктор перемещает пузырь со льдом, ищет, нет ли опухоли.
И Мисти спрашивает его: это не вы заполняли свидетельство о смерти Хэрроу Уилмота?
Мисти спрашивает: вы не выписывали Питеру снотворное?
Доктор смотрит на нее пару секунд, потом вновь принимается замораживать ее ногу. Он говорит:
– Если вы не расслабитесь, можете больше никогда не встать.
Ее нога, судя по ощущениям, уже в порядке. Судя по виду, тоже. Для протокола: колено даже не болит.
– Вы в шоке, – говорит доктор Туше. Он принес с собой кейс – вместо черной докторской сумки. С такими кейсами ходят адвокаты. Или банкиры.