Дневники офисного планктона

Анна Богуцкая

Дневники офисного планктона

– Коньяку?

– Наливай.

– А может, водки?

– Можно и водки. И пивка потом шар-рахнуть.

Такой разговор происходил около девяти утра в рабочий понедельник в конференц-зале строительной компании, в которой я трудилась последние полгода.

– Тысяча чертей! Не «Кур-рвуазье», – с сожалением констатировал голос.

– Привет, Миша! – сказала я.

– Ку-ка-ре-ку-у!

Костей принес, щен-нок?

– Принесла. – Я достала из пакета куриные кости и по одной начала их протягивать в клетку болтливому попугаю – серохвостому жако. Каждую кость он аккуратно брал лапой и клевал страшным кривым клювом.

– «Зенит» – чемпион! – заговорщицки сказал он и добавил чуть бодрее: – Ур-р-ра!

– Любишь, футбол, Мишенька?

– Кто болеет за «Зенит» – тот богат и знаменит! Кто болеет за «Зенит» – у того всегда стоит! – эмоционально прокричала птица.

Попугай Миша Боярский жил здесь уже восемь лет. В конференц-зале, утопающем в зелени, у него был огромного размера вольер с различными развлечениями – ствол дуба с ветками и дуплом, качели, несколько насестов и кольца. Ответственная сотрудница следила за его рационом. К слову, он был исключительным. Орешки, многообразие семян и зелени. Но самой большой слабостью Боярского были куриные кости. Каждый день кто-то из сотрудников приносил ему их, а к вечеру на полу вольера образовывалась кучка из недоеденных костей, которая напоминала о жилищах людоедов.

– Тысяча чертей! – внезапно сказал Миша, хватая клювом последнюю кость. – Не «Кур-рвуазье».

– И в самом деле, – согласилась я.

Наша компания строила целые кварталы домов – и муравейники, и малоэтажные районы. Я попала сюда по блату, меня привел один из начальников одного из отдела продаж на непыльную работу пиарщицы. Надо сказать, что у нас, как в любой приличной российской компании, отделы продаж с их начальниками множились чрезвычайно. Один только Мерфи смог бы разобраться, по какой такой невиданной причине это происходило. Подозреваю, в какой-то момент руководство уставало бодаться с наиболее настойчивыми торгашами и всучивало кому-нибудь из упорных должность начальника в придачу с отделом. Впрочем, как они множились, так и вымирали.

Владелец – сорокапятилетний Семен Алексеевич – был человеком спокойным, но четким. Он правил тихо, но жесткой рукой. Однажды, например, Семен Алексеевич продемонстрировал самый действенный из виданных мной способов борьбы с опозданиями, закрыв в девять утра дверь здания изнутри. К половине десятого у входа собралась толпа жаждущих занять свои места сотрудников. Все они были впущены, но депремированы. Больше никто не опаздывал.

В кабинете у Семена Алексеевича не было компьютера – только чертежные принадлежности и макеты объектов. Он изобретал инженерные решения, внедрял их и патентовал. Компания была его ребенком, и для этого ребенка он готов был сделать все что угодно. Даже наказывать отеческим ремнем.

Семен Алексеевич завел попугая после первого сданного объекта. Сложно сказать, почему именно птица и именно эта поселилась здесь, но Миша был не просто символом и

старожилом компании, он еще и хранил многочисленные секреты. Вы же знаете, что почти каждый офисный сотрудник около одиннадцати утра и четырех часов пополудни вскакивает с рабочего места, хватает телефон и идет с ним в одному ему известное место, чтобы поговорить с кем-то важным. И если кто-то его вдруг застукивает за этим делом, сотрудник делает важный вид и принимается расхаживать из угла в угол с трубкой у уха.

Чаще всего таким местом у нас становился конференц-зал, где хозяйничал Миша. Его попугаичий мозг удивительным образом запоминал целые фразы и интонации, а затем выдавал их к месту или не к месту.

Таланты болтуна Миши тоже были чрезвычайными. Он прекрасно рассуждал о продажах на уровне лучших менеджеров, преимуществах малоэтажного строительства, а также смеялся, пел и красиво матерился. Особо ему удавалась речь одного из начальников одного из отделов продаж – Анастасии Максимовны.

– Аха-ха-ха-ха-ха! – заливался он ее высоким голосом. – Рыба копченая? – И рассеянно добавлял: – Тысяча чертей!

Гасконскому лексикону попугая обучил бывший владелец еще в те времена, когда Миша был птенцом. Он часто сам говорил с людьми подобным образом. Должно быть, очень любил Д’Артаньяна.

Но фанатом «Зенита» и алкоголиком Миша стал уже у нас. Впрочем, что еще делать в вечно рыдающем Петербурге, на который лишь одна футбольная команда, а депрессия настолько проникает в сердца, что остается только отчаянно бухать. Вся наша компания болела за «Зенит» и пила по-черному. Кричалкам Мишу обучили дизайнеры, а на алкоголь подсадило руководство, которое вечерами обсуждало светлое будущее страны в конференц-зале. Мише за компанию наливали то коньяк, то водку, то виски. Но коньяк больше всего пришелся ему по вкусу. Помимо прочего, руководство весьма изысканно материлось, а Мише нравились звучные выражения, и он их с удовольствием брал в оборот.

Шел двенадцатый день нового года, когда Семен Алексеевич решил собрать руководство для обсуждения самого главного вопроса истории человечества – «Где деньги?» Этот экзистенциальный вопрос волновал его весь прошлый год, а сейчас встал особенно остро, так как заказов не было, а отделов продаж было уже три. И хотя в другое время все присутствующие по отдельности точно знали, что и как надо продавать, в чем проблемы предприятия и в какую сторону нужно развиваться, на сегодняшнее совещание все, включая начальников всех отделов продаж, пришли какие-то грустные, без огня в глазах и без ответа на главный вопрос.

Атмосфера в конференц-зале была гнетущей, и казалось, что выражения хмурых ртов отрывались от лиц, плавали и искажались в густом тумане сигаретного дыма.

Собравшиеся сидели за большим столом, уставленным чашками кофе и пепельницами, Семен Алексеевич встал в полный рост, а Миша тем временем принялся важно расхаживать по ветке.

– Всех приветствую, – начал Семен Алексеевич. – Сегодня я собрал вас, чтобы обсудить финансовые итоги…

– Давайте выпьем! – вдруг громко перебил его Миша.