Дневники серого цвета

Ткачёв Сергей Сергеевич

— Знаешь, мне часто сниться один и тот же сон. Я еду на поезде из Токио. За окном мелькают огни, и идет снег. Поезд везет меня вдаль без остановок туда, где чисто и светло. Где нет боли и злобы. Где нет болезней, и все живут счастливо. Странный сон.

— Раин, мне хорошо с тобой, мне очень нравится, что ты обращаешься со мной как обычно. Разговаривая с тобой, я чувствую, что еще живу.

Теперь Микаэлла была совсем не похожа, на себя прежнюю. Исчезла та саркастичная манера разговора. Она была очень спокойна. Почти не улыбалась и совсем не шутила.

Разговаривали мы на странные темы. Но мне было достаточно просто поддерживать ее. Я верил, что это всего лишь очередное испытание. И что помогу ей пройти его до конца.

— Сейчас ты единственный, с кем я могу говорить здесь. Ты единственный, кого еще не затянуло грязное болото.

Слушая ее монолог, мне хотелось возразить и как-то подбодрить. Но я понимал, что это не поможет. Сейчас я должен просто слушать.

— Недавно, какие то люди пытались приставать ко мне возле метро в переулке. Я успела закричать, и они убежали.

— Давай вместе уходить из университета. Я смогу тебя защитить.

— Думаю, это будет излишне. Многие и так начинают уже отзываться плохо о тебе, из-за того, что здороваешься со мной.

— Мне плевать на то, что обо мне подумают другие. — Ответил я.

— И все же не стоит. Ты и так здесь, и каждый день ждешь меня. Мне этого достаточно. Есть в тебе что-то, что заставляет меня хотеть быть с тобой. Но мне будет только хуже, если я начну от этого зависеть. Посмотри на этот пейзаж, что ты видишь?

— Серый мир и много грязи.

— Я вижу то же самое. Они все для меня такие. Весь мир такой. И я всегда это знала, но так же я знала, что настоящую меня не примут в обществе. Поэтому я всегда играю роль.

— А по-твоему кто не грязный? Мы все такие.

— Нет, ты чистый. — Произнеся это, она посмотрела мне в глаза с искренней мольбой, чтобы это оказалась правда в последней инстанции.

— Ты ошибаешься. — Тихо произнес я и отвел глаза.

— Не заставляй меня повторять это снова. И спасибо тебе.

— За что?

— За то, что принимаешь меня настоящую. — Сказав это, она снова улыбнулась мне своей печальной улыбкой.

В таких беседах теперь и пролетали мои учебные дни.

Однажды, после утренних лекций, ребята позвали меня пообедать вместе. За столом, в кафетерии университета, вместе со мной сидели Юске Наоки и Рин. Мы разговаривали о предстоящем семинаре по художественному искусству, вспоминая классиков японской литературы. Микаэлла проходила мимо с подносом и направлялась к пустому столу, я попытался позвать ее к нам, но она не откликнулась.

— Раин, ты что делаешь? — Спросил Юске. — Не хватало еще и нашу репутацию погубить.

— Она же наша подруга. — Возразил я. — Как ты можешь такое говорить?

— Подруга? Она перестала ей быть, когда стала заниматься такими грязными вещами. — Возмутился Наоки.

— Да уж, а вы слышали, что ее видели с каким-то парнем из якудзы? Неужели она делает это за деньги с мафией, как отвратительно! — Произнесла Рин.

— Отвратительно? И ты веришь таким слухам Рин? И после этого, обсуждая

за спиной свою подругу, ты смеешь произносить это слово. Тебе самой не противно?

— Раин выбирай слова. — Попытался заступиться за Рин Юске. Но поздно, меня было уже не остановить.

— А ты Юске. Ты боишься за свою репутацию? Ты тоже считаешь ее грязной? И это после всех тех женщин, с которыми ты встречался? Скажи, со сколькими одновременно, ты крутишь роман сейчас? А ты Наоки, чем лучше Микаэллы? Говоришь, что она скрывала что-то, веря мерзким слухам, а не ей, она же и твоя подруга. Да все вы кучка жалких лицемеров! Грязных червей, которые просто пытаются выглядеть более чистыми, очерняя других.

Я собрался встать и пойти за стол к Микаэлле, уж лучше мне сейчас с ними не разговаривать. Но в последнюю секунду, меня за руку схватил Юске и произнес. — Раин, если ты сейчас все не исправишь, и не извинишься, мы не будем больше с тобой разговаривать.

— Это ваше право. За то моя совесть будет чиста! — Последние слова я произнес так громко, что услышали их все в кафетерии. Есть мне уже не хотелось и, оставив поднос на столе, я вышел на улицу. У выхода я столкнулся с Чисой.

— Добрый день Раин. — Как всегда обходительно поздоровалась она.

— Привет. — Без энтузиазма ответил я.

— Уже пообедал? Я вот тоже. Может, пройдемся до аудитории семинара вместе?

— Давай.

— Что то произошло? Ты выглядишь рассерженным. — Заметила Чиса.

— Все из-за того, что поругался с друзьями. Они плохо отзывались о Микаэлле. Я считаю, что друзья не должны так поступать.

— Но ведь она не опровергает слухов. Разве это не доказывает ее вину?

— И ты туда же. Скажи, какая разница тебе, чем занимается Микаэлла? — Раздражение в моем голосе все нарастало.

— Раин, мне есть разница. Кстати я заметила, ты теперь раньше, чем обычно уходишь из университета. Видела тебя из окна библиотеки. Ты ведь после занятий встречаешься с ней?

— И это тоже не должно тебя касаться.

— Должно, я не хочу смотреть на то, как ты ей помогаешь. Она плохая. Я волнуюсь за тебя. Разве ты не видишь. Я ведь очень давно уже люблю тебя. И из кожи вон лезу, чтобы ты это заметил. — Отчаянно произнесла совсем другим тоном.

Это прозвучало обескураживающе. Постепенно смысл ее слов коснулся моего воспаленного сознания. — Я так старалась последние месяцы привлечь твое внимание, показать тебе свои лучшие качества. Но ты не замечаешь меня. Ты смотришь только на нее.

— Прости Чиса, если делал тебе больно. Но я не могу быть с тобой.

— Но… но если эти слухи, правда. Как ты можешь? — Сказала она не сдерживая слез.

— Даже если все, что о ней говорят — правда. Мне это не важно. — Осознание происходящего пришло внезапно. То, что я считал до этого как желание поддержать друга, обрело новую форму. А может я влюбился в нее еще раньше, но не мог признаться себе, боясь повторения истории с моими прошлыми девушками. Но Чиса помогла мне осознать это окончательно.