Дни боевые
Шрифт:
Услышав мой голос, Заикин с трудом приподнял голову, посмотрел на меня виноватым взглядом. Говорить ему не разрешали.
– Все будет в порядке. Не унывай!
– подбодрил я Заикина и тихонько пожал его руку выше локтя.
– Не беспокойтесь, выходим!
– сказал мне хирург.
– Главное - сердце, а оно у него крепкое. Выдержит!
Целых два месяца пролежал командир полка. А сколько внимания и любви проявили в это время к нему карельцы! Ежедневно у него бывал кто-нибудь из ближайших помощников. Два раза в неделю
* * *
Вскоре после ранения Заикина я случайно встретил на командном пункте Новгородского полка военфельдшера Катю Светлову и вначале не узнал ее. Мне она запомнилась маленькой, подвижной, с веселыми черными глазами и жизнерадостной улыбкой, в ватной телогрейке и шапке-ушанке. А тут я увидел девушку с серьезным сосредоточенным лицом, одетую в защитную летнюю форму. На груди у нее поблескивали орден Красного Знамени и медаль "За отвагу".
Она прошла мимо, поприветствовав меня и командира полка.
– Кто это?
– спросил я у Черепанова.
– А вы разве не узнали? Это же наша Катя.
– Какая Катя?
– Светлова.
"Почему она так изменилась?" - подумал я.
– Чудесный человек, жалко с ней расставаться, - продолжал Черепанов.
– Почему расставаться?
– А вы разве не заметили? Она готовится стать матерью. Понемножку собираем ее в отпуск.
– А кто же отец?
– Не знаем. Пытались говорить с ней, но она или вежливо отмалчивается, или грубит, дескать, не ваше дело.
– А что слышно о Чуприне?
– Ничего. Нам он не пишет.
– А Кате?
– Пишет ли Кате?
– переспросил Черепанов.
– Откровенно говоря, не знаю.
Меня обеспокоила судьба Кати. Я понимал ее одиночество и замкнутость после неприятностей, пережитых зимой. Хотелось как-то облегчить ее горе. Решил поговорить с ней.
Она пришла в блиндаж командира полка, где я ожидал ее. В ответ на мое приглашение робко села за столик.
– Как живете, Катя? Как здоровье?
– спросил я.
– Спасибо, товарищ полковник. Живу хорошо. А здоровье, как видите, тоже ничего.
Я ждал. что Катя скажет еще что-нибудь, но она молчала, только как-то натянуто улыбнулась.
– Вы ведь до этого работали в медсанроте. Почему же ушли оттуда? Вам там не нравилось?
– спросил я, стараясь вызвать ее на задушевный разговор.
– Как вам сказать? Мне везде одинаково.
– Отчего же такое безразличие, Катя? Раньше вы рассуждали по-другому.
– Не знаю, товарищ полковник. Что было, то прошло.
Разговор явно не клеился. Было ясно, что Катя не желает делиться своими мыслями ни с кем, в том числе и со мной. Очевидно, надо было начинать разговор как-то по-другому.
– 3наете, Катя, я попросил вас к себе не просто поболтать, а ради серьезного дела...
Она быстро подняла голову, взглянула на меня и снова потупилась. А я продолжал, как бы не замечая ее смущения.
– Мы скоро расстанемся, и хотелось бы, чтобы у вас остались хорошие воспоминания о нашей дивизии. Мы тоже будем помнить о вас как о прекрасном боевом товарище, много раз рисковавшем своей жизнью ради спасения других. Мы ценим вас, Катя, и от всей души нам хочется помочь вам не только здесь, но и там, на новом месте. Куда вы думаете поехать? Если домой, то кто у вас дома? Каково ваше материальное положение?
Катя опять посмотрела на меня. В глазах у нее стояли слезы.
– Спасибо, товарищ полковник, за внимание.- с трудом выдохнула она. Поехать собираюсь к себе в Свердловскую область, там у меня мама и сестренка. Проживем как-нибудь. У меня на книжке есть немного денег.
– А будет ли помогать отец ребенка? Переведет ли он вам аттестат?
– Пока не знаю.
– Если не переведет, то на кого воздействовать нам? Тут многие гадают, кто отец ребенка.
– Отец - Чуприн, - твердо сказала Катя, - и я счастлива, что у меня будет от него ребенок.
Катя подняла голову и, взглянув на меня, улыбнулась нежной материнской улыбкой.
– А где сейчас Чуприн?
– спросил я,
Катя рассказала мне, что Чуприн продолжает воевать в дивизии Штыкова. Он часто писал ей. Был ранен, лежал в госпитале и снова возвратился в строй. Ему присвоили звание майора, он назначен заместителем командира полка. Чуприн много раз собирался хлопотать о ее переводе, но не было подходящего предлога. А когда она сообщила о своей беременности, очень образовался, предлагал и деньги, и аттестат, а главное, считал, что теперь есть уважительная причина для совместной службы.
– Мы окончательно так и не договорились, - сказала Катя, - а на днях я получила письмо от начальника штаба. Он пишет, что Чуприн опять ранен. Очень волнуюсь я за него...
Я обещал Кате помочь наладить связь с Чуприным. Расстались мы с ней, как старые хорошие знакомые.
Встретиться с Катей мне уж больше не пришлось. Она уехала к себе в Свердловскую область. Раз или два мне передавали потом в полку приветы, которые посылала она в своих письмах. Чуприна я тоже надолго потерял из виду.
* * *
День за днем пробежало лето. Наступил сентябрь. Погода установилась сухая, ясная. Особенно хороша была вторая половина месяца с теплыми, залитыми солнцем, чудесными днями.
Шуршали под ногами подернутые позолотой первые упавшие листья.
Прекрасна в эту пору Ловать: спокойная, величавая.
Тихо было на ее берегах. Но каждый, кто долго пробыл здесь и пережил немало суровых военных дней, знал, что тишина эта временная, что скоро здесь снова разразятся боевые бури.