Дни черного солнца

Джемисин Нора Кейта

— Какой? — спросила я. — И высказала догадку: — Твоя магия! Она появляется, когда ты защищаешь меня!

— Да.

Я облизнула губы:

— Так мне прямо сейчас опасность грозит. И грозила с тех самых пор, как меня забрали новозоры…

Мимо. Ни отблеска магии.

— Наверное, дело в степени опасности. А может, должна быть физическая угроза.

Я вздохнула, пытаясь на что-то надеяться:

— Мне бы поменьше всяких «наверное» и «может». Похоже, тебе особо не объясняли, как и что у тебя теперь… срабатывает?

— Нет.

— Ладно, тогда что ты предлагаешь? Мне подраться с Серимн, а когда

она примется меня лупить, ты разнесешь Дом и всех нас поубиваешь?

Солнышко некоторое время молчал. Должно быть, мой легкомысленный тон ему не понравился.

— По сути — да, — сказал он затем. — Правда, тебя убивать мне особого смысла нет, так что я несколько умерю силу, которую пущу в ход.

— Спасибо за заботу, Солнышко. Большое-пребольшое спасибо…

Остаток дня тянулся мучительно медленно. Я ждала, стараясь не надеяться понапрасну. Солнышко не торопился с обещанными объяснениями своего вчерашнего странного поведения — пока я от него так ничего и не услышала. Должно быть, он еще не полностью оправился от пытки Пустотой: он даже проспал рассвет, чего никогда раньше с ним не бывало; правда, сиять начал все равно. Это, как и мое общество, пошло ему на пользу. Проснувшись наутро, он стал самим собой, каким я его знала: замкнутым, немногословным.

Тем не менее в тот день я куда чаще прежнего чувствовала на себе его взгляд, а один раз он дотронулся до меня. Это произошло, когда я поднялась и начала расхаживать туда-сюда по комнате, думая если не утомиться немного, то хоть избавиться от беспокойства. Я ходила как раз мимо него, и он, дотянувшись, коснулся моей руки. Я бы не обратила внимания, сочтя, что мне померещилось… если бы не воспоминания о вчерашнем вечере. Похоже, ему время от времени требовались такие прикосновения, хотя я не понимала причины. Да можно ли было, если речь шла о Солнышке, вообще что-то постичь с помощью здравого смысла?..

Сама я его расспрашивать не стала. У меня хватало своих забот, взять хоть откровение Датэ о том, что я — демоница. Как-то я не чувствовала себя чудовищем… Верно, Солнышко мог немало мне рассказать, но заговаривать с ним об этом мне не хотелось. Он ведь некогда истреблял моих предков. А потом запретил своим детям порождать существа вроде меня.

Ну и ладно, пусть хранит свои секреты — пока.

Ближе к вечеру я почти с облегчением услышала короткий стук в дверь. Появилась послушница. Я встала, чтобы последовать за девушкой, и Солнышко молча присоединился ко мне. Она что-то залепетала, пытаясь отделаться от него, но потом вздохнула, смирилась и взяла с собой нас обоих.

Так, вдвоем, мы и прибыли в малый обеденный зал, где нас уже ждали Серимн и Датэ. Больше в этот раз здесь никого не было, если не считать слуг, накрывавших на стол, и нескольких охранников.

Если Серимн и не понравилось присутствие Солнышка, она оставила свои чувства при себе.

— Добро пожаловать, госпожа Орри, — сказала она, пока мы усаживались.

Пытаясь изобразить вежливость, я повернулась в ту сторону, где неярко сияла ее сигила, знак кровной принадлежности к Арамери. Другое дело, меня теперь чуть не передергивало от этого непрошеного почета — «госпожа Орри». Я понимала, что они имели в виду. Демоны прежних времен тоже были отпрысками Троих и, вероятно, заслуживали уважения не менее богорожденных… в отличие

от людей. А к мысли о том, чтобы выделять себя из рода людского, я как-то была не готова.

— Добрый вечер, госпожа Серимн, — ответила я. — И лорд Датэ.

Его я не видела, но его присутствие было ощутимо, точно свет холодной луны.

— Госпожа Орри, — отозвался Датэ.

Потом его тон неуловимо изменился, я даже не вдруг поняла, что к чему, — он обратился к Солнышку:

— И спутнику твоему доброго вечера. Не пожелаешь ли сегодня представиться?

Солнышко ничего не ответил, и Датэ вздохнул с едва скрываемым раздражением. Я с трудом подавила позыв расхохотаться. Мало того что Солнышко для разнообразия взялся доводить до бешенства кого-то другого, — я с удивлением отметила, насколько легко выходил из себя Датэ. И еще: не знаю уж почему, Солнышко он тотчас невзлюбил.

— Он и со мной не очень-то разговаривает, — светским тоном заметила я. — Такой уж он у меня молчун.

— Мм… — отозвался Датэ.

Я ждала, что он начнет расспрашивать меня о Солнышке, но он продолжал молчать, излучая враждебность.

— Интересно, — проговорила Серимн, и раздражение почувствовала уже я, ибо именно это я как раз и думала. — В любом случае, госпожа Орри, надеюсь, ты хорошо провела день?

— Если честно — помирала со скуки, — ответила я. — Лучше бы меня опять в рабочую ватагу включили. Хоть из комнаты лишний раз выбралась бы.

— Вполне себе представляю! — сказала Серимн. — Ты, похоже, из тех женщин, которые живут каждым днем и предпочитают деятельный подход к жизни.

— Ну… да, вообще-то.

Она кивнула — ее сигила опустилась и поднялась в темноте.

— Возможно, госпожа Орри, тебе будет нелегко это принять, но все твои испытания были необходимым шагом в постижении правоты нашего дела. Сегодня ты поняла, что отсутствие выбора делает притягательным даже низкий ручной труд, подобающий слугам. Если разорвать какую-либо привязанность, прочие делаются жизнеспособнее. Это жестокий способ, но и орден, и Арамери много веков применяли его, и с немалым успехом.

Я благоразумно оставила при себе свое мнение об этом «успехе» и, пряча гнев, отпила из бокала.

— А я думала, вы тут не приемлете методов ордена…

— Не все, лишь последние изменения, внесенные ими в учение. А так, орден разработал много приемов, и они проверены веками, так что мы с охотой их переняли. В конце концов, мы все так же привержены заветам Блистательного…

Ох, надо было мне предвидеть, что тут начнется…

Солнышко заговорил так неожиданно, что я чуть не подавилась куском.

— Эти заветы, — проговорил он. — Подразумевают ли они, что нападение на детей Итемпаса есть служение ему?

За столом стало тихо. Мы с Серимн молчали просто от изумления. Датэ… Тут я ни в чем не могла быть уверена. Я лишь услышала, как он положил вилку.

— Нам представляется, — проговорил он самую чуточку резковато, — что им не место в мире смертных и что, являясь сюда, они нарушают волю Отца. Мы ведь знаем, что после Войны богов, когда Итемпас воцарился на небесах, они ушли с этого плана вселенной. Теперь же его власть… э-э-э… утратила абсолютный характер, и богорожденные, словно непослушные дети, тотчас этим воспользовались. Так что, получив возможность исправить положение дел…