Дни знамений
Шрифт:
– Не смей так говорить о Невине!
Ярость, прорвавшаяся в ее голосе, испугала саму Джилл. Эвани осекся на полуслове и прижался к стене, словно увидел грабителя, пробравшегося в дом и готового убить его.
– Ты – вонючий, жалкий, пропащий хлыщ, – продолжала она. – Живи, как знаешь. И будь ты проклят!
Она выскочила из дому, пробежала через двор, выскочила из ворот, оставляя за собою хлопающие двери, и пошла, куда глаза глядели, по дороге, ведущей в город. Целое войско Вольного народца окружило ее, и то ли благодаря их незримому, но ощутимому присутствию, то ли чувствуя ее ярость, ни один вор, ни один пьяница не осмелились приблизиться к ней на
Незадолго до рассвета тропа привела ее к пригорку, откуда открывался вид на гавань. В зарослях гигантского папоротника, смыкающихся над ее головой, она остановилась перевести дух. Внизу, возле оконечности длинного мола, стояло на якоре суденышко, освещенное факелами. Циркачи сновали, словно муравьи, туда-сюда, передавая матросам свои пожитки, а те размещали их в трюме. Саламандр присматривал за работой, стоя в начале мола, а двое портовых грузчиков выгружали из фургона разобранный на части помост и цирковой реквизит. Джилл выругалась вслух: она забыла, что труппа намеревалась отплыть спозаранок, пользуясь приливом. К счастью, оставалось еще достаточно времени. Если сейчас бегом спуститься к берегу, предупредить Саламандра, что она должна забрать из гостиницы свои вещи и снаряжение, то можно будет поспеть…
Долго стояла она, прячась среди папоротников, и пыталась понять, почему не может даже сдвинуться с места. Небо на востоке уже приобрело нежно-серый оттенок, рассвет приближался. Знакомый гном возник из пустоты, ухватился за подол ее рубахи, словно пытаясь потащить ее к кораблю. Она взяла его в руки, убедилась, что он слушает, и произнесла:
– Найди Даландру и скажи: время пришло. Ты найдешь ее среди Опекунов. Она поймет, кто тебя послал.
Гном исчез, оставив после себя лишь дуновение сырого воздуха. Джилл продолжала наблюдать за суетой на пирсе. Все уже поднялись на борт, только Саламандр медлил, не сводя глаз с дороги, ведущей в город; сделает два-три шага туда, обратно, и снова смотрит. Капитан судна сошел на пирс, видимо, урезонивая его, но Саламандр упрямо затряс головой и взмахнул руками, отказываясь слушать. Небо стало серебристым, дневное тепло уже чувствовалось во влажном воздухе. Последний раз Джилл испытала приступ сомнений. Может, она просто слишком упряма? Можно ли оставлять друга, с которым знакома много-много лет? И все же холодное чутье чародейки подсказывало, что она поступает правильно. Она больше не могла принуждать его к исполнению Предназначения против его воли, как некогда принудил Невин ее самое.
Наконец Саламандр вскинул руки к небу, склонил голову и внял призывам капитана. Как только он взошел на борт, корабль отошел от причала. И в ту же минуту пред Джилл возник седой гном, улыбаясь до ушей и кланяясь. Она взяла его на руки, будто куклу, и следила за тем, как уплывает на юг корабль, пользуясь проснувшимся ветром, пока его очертания не растворились в жемчужной дымке рассвета. Сразу стало жарко, и пот потек ручейком по ее спине.
– Ну, будем надеяться по меньшей мере, что Старшие братья нашли себе островок получше этого, хотя, сказать по правде, надежда слабая…
Гном скорчил скорбную физиономию и пропал.
Корабль проплыл уже несколько миль в виду побережья, когда Марха заметила, что с Саламандром неладно. Она стояла на корме, наблюдая за кильватерной струей и болтая с кормчим, когда к ней подошла мрачная Китта, кое-как протиснувшись между ящиками и сундуками.
– Марха, ты бы лучше присмотрела за собственным мужем. Он там, на носу.
Марха сорвалась с места, Китта последовала за ней, соблюдая почтительную дистанцию. Саламандр лежал на носу, прислонившись к основанию бушприта, словно наблюдая за морем, но на самом деле смотрел прямо перед собою, ничего не видя и не замечая.
– Эвани!
Он не шевельнулся и, похоже, не расслышал. На мгновение Марху одолел безумный страх, что ни одно ее слово не достигнет его слуха, а если она попытается коснуться его, то рука пройдет сквозь его руку, и никогда он не откликнется… Словно кошмарный сон одолел ее наяву, опутал неодолимой сетью, свет исказился, на краткий миг все вокруг стало синим, холодным; она и не пробовала говорить, зная, что это напрасно, но всхлипнула, сдерживая рыдание, и он тотчас обернулся, изобразив натянутую улыбку.
– Ну, милая, мы в пути, и все отлично, не так ли? Иллюзия развеялась. Обычный солнечный свет играл на волнах, грел ее кожу и волосы. Но улыбка мужа показалась Мархе оскорбительнее пощечины: зачем он пытается скрыть от нее свою боль?
– Мне показалось, что тебе плохо…
– О нет, нет, ничуть. Я просто задумался.
Ей было очень плохо, она вглядывалась в его лицо и думала, все ли еще он любит ее?
– Сламандер, – сказала Китта, приблизившись, – а где Джилл?
– А, она с нами не поехала. На этих вонючих островах ей больше искать нечего, и она вернется в Ористинну на другом корабле.
– Неужели? – Китта вопросительно приподняла бровь.
– Да-да, – Эвани снова улыбнулся, на этот раз удачнее. – У нее есть своя задача, вы же знаете, и она быстро убедилась, что в этих гнилых местечках редких книг ей не найти.
– Да, это, конечно, так, – Китта подавила желание задать еще один вопрос. – Я с самого начала удивлялась, зачем вообще она отправилась с нами. Но будет ли с нею все в порядке?
– Дорогая моя! – громко рассмеялся Эвани. – На свете нет особы, более способной постоять за себя, чем Джилл!
Китта кивнула и, поразмыслив, тоже рассмеялась.
– И то верно. Я удивляюсь только, почему она не попрощалась с нами, но Джилл не из тех, кто любит долгие проводы, по ней сразу видно.
Эвани продолжал улыбаться, пока она не отошла, чтобы отыскать Делию среди груды грузов; потом снова оперся на бушприт и уставился в море, словно борясь со слезами.
Марха ничего не могла поделать, но прилегла рядом с ним и стала ждать.
Море простиралось перед ними как дорога, сине-зеленая, усеянная бурыми водорослями. Чайки носились в утреннем воздухе, пронзительно крича.
– Ладно, – сказал наконец Эвани. – Даже самые старые друзья когда-то должны расстаться, раньше или позже. Такая судьба…
– Ты будешь скучать по Джилл? Он кивнул, не оборачиваясь.
– Послушай, милый, – Мархе хотелось заплакать от облегчения, попросту оттого, что нашла какие-то слова. – Если наши представления и дальше будут так же успешны, может быть, мы когда-нибудь доберемся до Дэверри и там отыщем Джилл? Если она бывает в том месте, которое называют Уммглэйд, мы узнаем, где ее искать!