До конца времен
Шрифт:
Вот почему Дженни сразу подумала, что он снова засиделся у старика Адамса. Она не сомневалась, что в конце концов Билл непременно появится, да еще будет извиняться за то, что припозднился, она же ответит, что «именно ради этого он стал священником», а затем позовет его ужинать.
В пять часов Дженни достала из холодильника свежую зелень и приготовила салат. Она как раз положила размораживаться несколько бифштексов, когда услышала снаружи шум мотора. Выглянув в окно, она увидела подъехавшую к дому машину шерифа. В начале недели он уже приезжал к ним, чтобы задать несколько вопросов о Тони Блекмене. Следствие
– Здравствуйте, Кларк, – приветливо поздоровалась она. – Билла нет дома, но он может вернуться каждую минуту. Он поехал к Харви Адамсу. Старик болен и просил его навестить.
Шериф серьезно кивнул и, шагнув в прихожую, снял свою широкополую шляпу.
– Мне нужно поговорить с вами, Дженни, – сказал он.
– Я уже догадалась. Это опять насчет Тони, верно? – Дженни было не слишком приятно рассказывать, как она встречала Дебби то с подбитым глазом, то с синяками на руках, но она готова была сделать это хотя бы ради того, чтобы Тони наконец-то упрятали в тюрьму за его преступления.
– Нет. Это насчет Билла… – Шериф покачал головой. Он приехал, чтобы сообщить Дженни ужасные новости, и не знал, как начать. – Он… По пути к Харви Адамсу ваш муж попал под сель. Он и его лошадь упали в пропасть и погибли. Мне очень жаль, Дженни.
Это была очень короткая речь, но шерифу потребовалось все его мужество, чтобы ее произнести.
– Что-что? – переспросила Дженни. Она решила, что ослышалась, точнее – ее разум отказывался поверить только что прозвучавшим словам.
– Билл мертв, Дженни. Мы нашли его в ущелье. Поток сорвался со склона и сбросил его с тропы.
Сама того не сознавая, Дженни с силой вцепилась в его руку, и шерифу показалось, что она вот-вот упадет в обморок, но она справилась с собой. Дженни только покачнулась, и на мгновение шериф совсем близко увидел ее глаза… увидел, и понял, что этот взгляд он не забудет никогда. В этом взоре была вся ее боль, вся ее любовь и разорванная в клочья душа, и у шерифа мелькнула мысль, что он не колеблясь отдал бы жизнь, если бы кто-то любил его так, как Дженни боготворила своего Билла.
– Мне очень жаль, – повторил шериф. Он двадцать лет служил закону и многое повидал на своем веку, но сейчас растерялся. – Ваш муж был очень хорошим человеком.
С этими словами шериф взял Дженни под руку и бережно усадил в кресло. Надо бы принести ей воды, подумалось ему, но он боялся оставить ее одну даже на несколько секунд.
Некоторое время Дженни сидела неподвижно, словно человек, который о чем-то глубоко задумался, затем подняла на него свои большие синие глаза.
– Это… неправда, – проговорила она. – Этого не может быть. Вы ошиблись. Ну скажите же, что вы ошиблись!.. – В глубине души она уже знала, что Билла больше нет, но ей все равно хотелось спорить, хотелось повернуть время вспять, чтобы что-то изменить, исправить.
– Вы ошиблись… – машинально повторила Дженни почти шепотом.
– К сожалению, нет, мэм. – Шериф уже взял себя в руки. – Мы привезли его в… в Мьюз. – Ему не хотелось говорить, что разбитое, изломанное тело Билла находится в городском морге
– Мне очень жаль, Дженни, – повторил шериф в третий раз. – Могу я чем-то помочь? Хотите, я кому-нибудь позвоню?
Но Дженни отрицательно покачала головой. Она не могла ни думать, ни говорить. Ничего не могла. И только когда минут через пять шериф уехал, Дженни набрала номер Гретхен и срывающимся голосом попросила приехать к ней как можно скорее. Она ничего не объяснила, просто не могла, и Гретхен решила, что мать ребенка в последний момент все-таки передумала. Ей и в голову не могло прийти, что с Биллом какие-то неприятности. Но по лицу Дженни она сразу все поняла. Пожалуй, еще никогда Гретхен не видела, чтобы человек выглядел подобным образом. Казалось, Дженни умерла; ее тело еще двигалось, но огонек жизни в глазах померк, словно с уходом Билла ее душа покинула свое обычное вместилище.
– Они ошиблись. Я знаю, они ошиблись, – снова и снова повторяла Дженни, пока Гретхен сидела с ней на кухне. – Билл не мог так поступить. Он никогда бы меня не покинул!
Увы, никаких сомнений в случившемся быть не могло. Жизнь, которая часто бывает жестокой, вмешалась в их планы и мечты, и даже любовь оказалась бессильна перед слепой игрой случая. Гретхен даже боялась, что, столкнувшись с подобной несправедливостью, Дженни повредится рассудком, но этого, к счастью, не произошло, хотя смириться с такой потерей ей было невероятно трудно.
Спустя два или три часа Дженни более или менее взяла себя в руки (хотя, возможно, так только казалось) и позвонила в Нью-Йорк Тому. Услышав страшную новость, Том заплакал, потом спросил, когда состоятся похороны, но Дженни не смогла ему ответить. Она этого просто не знала, и Том пообещал перезвонить завтра.
Потом Дженни позвонила матери. Элен тоже заплакала. Она жалела Билла, жалела дочь, чья жизнь переменилась так неожиданно и страшно. Сама Элен тоже пережила нечто подобное, когда погиб ее муж, поэтому она хорошо знала, что сейчас чувствует Дженни. В каком-то смысле Элен даже было легче, ведь у нее осталась дочь. А дом Дженни опустел.
Как прошла ночь – Дженни не помнила. С утра она начала готовиться к похоронам, которые по традиции должны были состояться на третий день. Отпевание в церкви Святых Петра и Павла обещал совершить епископальный священник из Джексон-хоул. Дженни сама позвонила матери и Тому, чтобы сообщить дату похорон, а Гретхен связалась с Азайей и попросила известить родителей Билла. Все эти три дня она не отходила от подруги буквально ни на шаг, но Дженни держалась на удивление стойко. На вопрос удивленной Гретхен она ответила, что ей помогает Билл: