До мурашек
Шрифт:
В голове вязкий туман, все мысли только о том, что ведь удобно и тут, на скамейке, но...Это туристическая зона, уже не такое ранее утро, могут люди прийти...
Кошусь на лес вокруг. Вариант...
И наконец перестаю впиваться пальцами с несчастную спинку лавки и крепко обнимаю свою царственную дурманящую добычу, нагло шаря лапами по её выгнутой спине и упругим, округлым ягодицам. Ойкает мне в губы, когда наклоняю её над землей, чуть привставая со скамьи.
– Пошли...- бормочу.
– Куда?
– отстраняется, хлопая ресницами. А у самой глаза пьяные-пьяные. Утонуть можно - две воронки черных бездонных.
– В лесок, тут прийти могут.
Ответом мне служит нервное пф-ф-ф.
– Ну уж нет, - улыбается Гуля, взъерошивая мне волосы на затылке.
– Тогда ко мне, - не сдаюсь.
Скользит ласковым туманным взглядом по моему лицу, гладит скулу тонкими пальчиками.
– У тебя же там рабочие, Лёв, - мягко напоминает.
– Ну и что? Не в спальне же, - бурчу. Меня это начинает раздражать. У меня уже внизу онемело всё от притока крови.
На хрена начинала тогда?
Но Гуля молчит и вместо слов невесомыми как прикосновение перышка поцелуями покрывает моё лицо. Тяжело выдыхаю и снова расслабляюсь, прикрывая глаза и рассеянно водя ладонями по её спине и бедрам. Если ей просто вот так посидеть хочется, то...ладно. В нежнятинке тоже есть своя прелесть, хотя я бы конечно проголосовал за "по-быстрому стоя у какого-нибудь дуба потрахаться"...
– Как мать вчера?
– интересуюсь лениво, вспоминая вчерашнее утро.
Гулико бархатно фыркает.
– Я припугнула ее тем, что перееду к тебе, и на этом разговор закончился.
– Я бы хотел, чтобы ты и правда переехала, а не просто пугала мной родственников, - хмурюсь.
– Зачем тебе мой переезд?
– отстраняется от меня Гуля, чтобы удобней было смотреть прямо в глаза.
Вглядываемся друг в друга, ища ответы. Внутри тут же тревожно натягивается от предчувствия, что вот она - стадия переговоров. С тоской мелькает мысль, что где-то в параллельной вселенной, стоя у векового дуба, я уже давлю ладонью ей на поясницу, чтобы выгнулась поудобней, но в реальности между нами уплотняется воздух от совсем другого напряжения.
– Надоедает за тобой бегать, - отвечаю правду, смотря в упор.
– Можешь не бегать, - парирует тихо, а лицо словно ледяной коркой покрывается.
Физически чувствую, как снова отдаляется, уходя в какие-то свои обиды и домыслы, и хочется её встряхнуть. Ведь просто же всё!
– Не могу...
– хрипло признаюсь вслух.
Впиваемся горящими глазами друг в друга, дыша через раз. Словно где-то на более тонких уровнях между нами идёт гораздо более откровенный диалог, а мы всего лишь силимся его расслышать.
– В Краснодаре тоже будешь бегать?
– спрашивает сдавленным шепотом, и я нутром чую, что ей принципиален ответ, и именно поэтому не могу соврать.
Молчу, ощущая, что это провал. Что Гуля физически продолжает сидеть на моих коленях, а мыслями в пропасть проваливается между нами. Правда в том, что я не знаю, что будет потом, в Краснодаре, но вот так опять таскаться за ней с протянутой рукой я больше не хочу.
Я всю жизнь за ней бегал. И что-то так и не догнал, так что...
Хочу, чтобы и она.
Пока думаю, как это сказать, у Гули уже свои выводы.
– Значит только тут от скуки, а там уже нужды не будет, - бросает Гулька ледяным тоном и порывается слезть с колен.
Не даю, мертвой хваткой удерживая её бедра. Гулико одаривает меня за это разъяренным и одновременно арктическим взглядом, как умеет только она, и упирается ладонями мне в грудь, выказывая сопротивление.
Бесит! Но так хороша...
– Скорее не собираюсь быть запасным аэродромом, Гулён, - чувствую, как внутри тоже подкипает, и от этого голос становится резким, - Которым ты решила вдруг воспользоваться, потому что жизнь повернулась немного не так, как ты хотела. И с которого улетишь, как только появится что-то более интересное. Я вторым пилотом не буду. Так что вопрос про Краснодар лучше адресуй себе...
У неё глаза заметно округляются от возмущения или от обиды, что в точку попал. Меня сейчас так накрывает тем, что высказался, что сложно разобрать.
– То есть я тобой сейчас пользуюсь? Отлично...
– сипит и снова вырывается в попытке встать.
Не даю. Держу, вжимаю в себя, несмотря на ладони, упирающиеся мне в грудь. Под давлением сгибает руки, сопит, как пойманный ёж. И колется так же.
– Гуля, скажи, что я не прав, - бормочу, приближаясь ртом к её приоткрытым губам.
– Ты не прав!
– кричит шепотом.
– В чем?
Открывает было рот, но обрывает сам себя, смотря на меня вдруг так растерянно и беззащитно, что я тоже теряюсь.
– Во всём, - буркает и прижимается носом к моей шее, пряча лицо и расслабляясь.
Такая сразу нежная. Штормит от таких переходов. Ну вот что творится в этой красивой голове?!
– Во всём не прав, - повторяет жалобно, обжигая влажным горячим дыханием мою кожу.
– Как по-детски, - хмыкаю ласково, уже совсем по-другому обнимая её, почти баюкая.
Что мне делать...
– Если я такая плохая, тут тогда почему даже жить предлагаешь?
– продолжает ворчать на грани всхлипов. Я бы ответил что-нибудь, но Гуля не даёт, продолжает, - Что ты вообще хочешь тогда от меня?
– По - моему это очевидно, - сиплю глухо, целуя её душистые волосы. Ведёт как пьяного. Язык жжёт признанием, - То, что всегда хотел от тебя. Только от тебя. Ничего не изменилось. Мне казалось, ты раньше это же со мной хотела...
И чувствую, как моментально каменеет её спина, как напрягается вся она в моих руках. И это какие-то невероятно больные ощущения. Почему так реагирует? Я блять ни хрена не пойму...Женские руки крепче обвивают мою шею, трётся носом о плечо. Молчим. Ну вот и договорились до того, что нечего больше сказать, а в груди дыра. Не принимает меня. Зачем только вообще начала это всё? Издевается?