До мурашек
Шрифт:
– Миш, ты занимаешься чем-нибудь? – интересуюсь.
– Каратэ и плаванием, - рапортует.
– А гимнастикой или танцами?
– Нет, это не мужские виды спорта, - выдает мальчуган с видом знатока.
– Это тебе папа сказал? – фыркаю.
– Я и сам знаю, - возражает.
– На твоём месте я бы всё-таки не сбрасывала гимнастику со счетов, - подхожу к нему поближе, - Вот ты колесо крутить умеешь?
– Колесо? Нет, - хлопает глазами.
– Давай научу, я уверена – у тебя быстро получится.
Мишаня недоверчиво щурится на это и поджимает губы, до ужаса напоминая в этот момент в чём-то сомневающегося Лёву, но через секунду ребенок в нём побеждает родового скептика, и он с визгом орёт «Давай!».
На обучение мы тратим около получаса. И это оказывается тренировкой ничуть не хуже, чем просто делать упражнения. Помимо того, что мне приходится раз двадцать сделать колесо самой, я ещё и держу Мише корпус, и ставлю руки, и страхую.
И всё это то под восторженный детский смех, то под завывания из серии «никогда у меня не получится-я-я».
Конечно, в итоге всё у него выходит, и обратно к дому Миша, извергающий в атмосферу тонну эндрофинов, бежит впереди меня, с твёрдым намерением как можно быстрее разбудить Лёву и показать ему, какой он сегодня молодец.
Но быстрее не выходит, потому что, когда мы пробегаем трусцой мимо дома моих родителей, меня окликает мама.
54. Гулико
Если вы спросите, как через пару минут мы с Мишей оказалась на маминой кухне, то я не смогу вам ответить.
Вот Миша в своей запальчивой манере здоровается с ней, докладывая, что ему срочно-срочно надо домой, потому как он научился крутить колесо и надо показать папе, а ещё жутко голодный.
– Голодный? Ты что ж? Не завтракал?
– изумленно вскидывает брови мама, и на Мишин кивок мне от родительницы тут же прилетает обвиняющий взгляд, под которым невольно розовею.
Чёрт, и правда, надо было ребенка сначала покормить, а потом только на улицу...
И уже в следующую минуту мы сидим с Мишаней за столом напротив друг друга, а мама ставит перед нами большое блюдо с только что пожаренными чебуреками.
– Я не буду, - вздыхаю с сожалением.
– Это почему же?
– мама упирает руки в бока.
– Не самая здоровая еда...
– У тебя вся еда, что не сельдерей, не здоровая, - отмахивается от меня мать и пододвигает блюдо поближе к Мишане и подальше от меня, - Кушай, Миш, не слушай эту упёртую.
Но Мишку и не надо уговаривать - он уже тащит первый чебурек к себе на тарелку и с аппетитом и счастливым чавканьем откусывает сразу треть, заливая соком щёки. Я слышу, как хрустит горячее тесто, вижу, как юшка бежит по мальчишескому подбородку, прежде чем он вытирается салфеткой, мой нос чешется от невероятно вкусного запаха, мягкий жар от блюда касается моего лица, слюна топит рот, желудок жалобно крутит и...я сдаюсь, тоже беря чебурек. Откусываю, и глаза закатываются.
Боже, почему так вкусно, а???
– А я уж хотела тебе пучок укропа положить, не нести значит?
– довольно посмеивается мама, присаживаясь рядом.
Устремляю на неё возмущенный взгляд, собираюсь прожевать и в тон ответить, но она уже переключает внимание с меня на Мишу. Щурясь, внимательно его рассматривает.
– Ну, дедова порода...- поджимает губы.
– Я на деда Вахтанга не похож, - возражает Мишка, жуя.
– А я не про деда Вахтанга, а про деда Сашу твоего, вылитый же, - всплескивает руками мать с таким видом, будто это без пяти минут трагедия, - И аппетит у того тоже как у быка, - щурится, чуть склонив голову набок и продолжая разглядывать Лёвиного сына, - Ты кушай-кушай, бабе Нине не жалко.
– Да я просто ещё и вечером не ужинал, только попкорн ели и всё, - вдруг сдаёт меня Мишаня с потрохами.
Мать хватается за сердце, мне хочется сделать жест "рукалицо".
– Извести решили ребенка? За сутки только попкорн и ел? И это ты тут про здоровую еду щебечешь?!
– охает на меня мама.
– Мам, ну что за глупости, мы у деда Вахтанга были вчера, там нас накормили до отвала, - ворчу, вынужденная оправдываться, - Да, Миш?
– Да!
– звонко подтверждает Мишка и тянется к третьему чебуреку, - Очень вкусно, баб Нин!
– Кушай -кушай, раз уж в том доме не кормят, - ласково приговаривает мама, не забывая грозно и выразительно коситься на меня.
Не выдерживаю и закатываю глаза, отставляя от себя тарелку с недоеденным чебуреком. Что-то аппетит пропал под её обличающими взглядами. Мише же ничто не мешает с пугающей скоростью уплетать третий чебурек. Он встать-то потом из-за стола сможет? Смотрю на мальчишку с сомнением. Как бы его нести не пришлось...
– Ну, молодой человек, - тем временем строго произносит мама, поправляя салфетку на коленях, - рассказывайте бабе Нине что умеете, чем занимаетесь, сколько вам лет?
– Мне почти шесть, в следующем месяце день рождения, - прожевав, сообщает Миша.
– Большой уже, - качает головой мать.
– Да, я большой.
– В школу хочешь?
– Нет, там уроки делать надо будет.
– Лентяй что ли?
– щурится мать.
– Нет!
– А что тогда уроков боишься?
– Я не боюсь!
– заводится Мишаня с полоборота, но мама только скупо улыбается, не меняя менторский тон.
– Или может считать еще не умеешь или писать?
– продолжает допрос.
– Я считаю до тысячи!
– восклицает Мишка, но тут же сдувается и тихо бубнит себе под нос, - А писать, да, не могу.
– Как так? Уже шесть и не можешь?
– охает мать.
Мишка краснеет как рак.
– Мам, - одергиваю родительницу, но она только отмахивается от меня.
– И читать не можешь?
– хмурится.
– Не могу, меня в школе научат, - оправдывается Миша.
– Ой, там так научат, что догонят и ещё научат. Сейчас уже надо учиться, чтобы прийти в школу и лучше всех быть, ясно?
– поучает мать, а потом добавляет с ехидцей, - Разве мама с папой не занимаются с тобой? Хотя… Знаю я папу твоего...