До новых снов с тобой...
Шрифт:
Но когда силы заканчиваются, а последние минуты – агония, когда дышать становится тяжелее и тяжелее – как не сдаться? Когда хочешь просто отдохнуть, прервать эту нескончаемую вереницу проблем… Когда согласен на все, лишь бы эта агония прекратилась! Как тут не сдаться? Это не значит, что человек – слабак, боящийся справиться с трудностями. Это значит одно: устал. Устал и хочешь на отдых.
Сейчас, глядя в ее безумные, полные нежности глаза, Деймон понимал, что эта цыганская девушка, отдающая Вселенную своей души, просто не справится. Чувства уничтожит ее живое сердце, иссушат душу… Они пропадут! Но остановиться
– Нам пора.
Она кивнула и слезла с мужчины. Сальваторе завел машину, а Елена принялась обуваться и расправлять платье, хоть сама желала другого.
Оставшийся путь они ехали молча. Елена понимала, что никогда не сможет забыть, выгнать его из своей души, из своего сердца. Это невозможно.
Сальваторе остановился у театра.
– Ты во сколько заканчиваешь?
– В пять.
– Хорошо. Я заеду за тобой.
Девушка кивнула и, открыв дверь, вышла из автомобиля. Она направилась к зданию театра, греясь в лучах солнца и наслаждаясь каждым моментом. Конечно же, шатенка понимала, что их отношения – это тернистый путь. Собьются ноги в кровь, порвется одежда…. Она понимала, что этот путь – самоуничтожение, но ведь мы бросаемся на терновник, ведь мы мчимся, летим и желаем быть любимыми…. Осознанно. И винить не надо ни Бога, ни Дьявола, ведь нам предоставлен выбор, и мы делаем его, зная, что в конце погибнем…
Шатенка подошла к главному входу и увидела парня… С ним она давно не созванивалась.
«И куда делась твоя цыганская сущность? – говорил внутренний голос. – Где твои наряды? Пляски? Песни?.. Он изменяет тебя, он забирает у тебя тебя… А ведь есть тот, кто любит тебя такой, какая ты есть… И он идет навстречу».
Девушка остановилась и взглянула на Макса, который, похоже, был готов к серьезному разговору и подготовил речь. Елена уже собиралась объясниться, ка парень схватил ее за талию и, прижав к себе, тут же впился в губы юной особы. Гилберт уперлась руками в грудь Аттума и, что есть силы, оттолкнула его, сделав несколько шагов назад. И если раньше в парне было так много смелости, то куда она делась сейчас??
– Елена, однажды он уже сделал тебе больно! Так зачем ты отдаешься ему во второй раз?
Его голос был громким, и казалось, что он вот-вот сорвется на крик. Шатенка оглядывала его, вспоминая, насколько учтивым он был раньше и каким бесцеремонным сделался сейчас. Здесь каждый хочет подчинить ее! Дэвис, Аттум, Майклсон! Они все… Почему к ней? Почему не к кому-то еще?
– Позволь быть просто рядом, – смягчившись, продолжал Макс, сделав шаг вперед. – Если нельзя быть вместе, позволь просто рядом…
Он снова коснулся ее талии, и Гилберт, как ошпаренная, оттолкнула парня. Она прижалась спиной к двери, напоминая дикую кошку, которую загнали в угол хищники, но которая готова кинуться в бой.
– Ты забыл, кто я? – сквозь зубы процедила шатенка, хватая парня за плечи. – Меня нельзя приручить, слышишь?
– Но ему ты подчинилась!
Более того – вверила свою независимость. Но полосовать сердце молодого парня, который кинулся в омут с головой в чувства, Елена не стала. Пусть он посчитает ее лицемерной сукой, пусть возненавидит! Ведь ненависть способна вытеснить любовь… Пусть он станет свободным! Он, правда, заслуживает этого!
– Прости меня! Я наговорила тебе столько… Я делала тебе больно, прости,
– Это невозможно!
– Возможно! Я не могу, слышишь? Не могу!
Елена оторвалась от него и скрылась в здании театра.
Ее чувства, которыми она сама поглощена, причиняют боль остальным. Локвуд, Майклсон, Аттум – они все страдают от того, что она принадлежит другому… А Деймон? Ему еще хуже! И почему все так устроено? Некоторые страдают от недостатка внимания, а некоторые страдают от переизбытка. Уже сейчас Елена чувствовала, как закипают чувства, как в скором времени они выльются наружу и подобно раскаленной магме – начнут уничтожать все живое на своем пути. Ее душа уже наполняется живительной энергией и иссушается одновременно! Дальше так продолжаться не может. Елене надо либо исчезнуть…
Либо броситься в омут с головой.
– Я знаю, – произнесла Гилберт, выходя на сцену, где стоял Элайджа. – Извините за опоздание, но, пожалуйста, давайте не будем об этом. Начнем.
Сальваторе в полной уверенности ехал туда, куда следовало поехать с самого начала. Еще с того момента, как он узнал всю правду, которую скрывали от него двадцать один год. Он не торопился в то место, ибо лгать, подбирать слова было сложно. Но Елена ему нужна, как воздух, а следовательно, расставить все точки над «i» стоило сейчас и нельзя попозже.
Мужчина припарковался возле большого особняка и направился внутрь, прекрасно зная, что хозяйка дома. Сейчас он был полностью поглощен своими чувствами к собственной дочери. И куда деваются в такие моменты бессонницы? Внутренние депрессии? Почему он забывается с ней сном? Почему забывает о правилах и своих чувствах? Только рядом с Еленой он чувствует жизнь и хочет жить… для нее, хоть понимает, что это продлится недолго.
На улице было тепло. Теплее, чем на окраине, на той самой ферме. Мужчина постучал в дверь, готовясь к сложному разговору с осколком своего прошлого. Может, в его сердце со временем родиться ненависть к Изабель и ее дочери? За то, что они разбивают его сердце снова… Может, ненависть породит снова апатию и все чувства потухнут как спички! Хоть бы так и случилось… Чтобы вновь не быть живым мертвецом…
Сальваторе усмехнулся. Пора вновь одеть маску апатичного, хладнокровного ублюдка, готового на великие и низменные поступки. Пора вновь становится мерзавцем.
Дверь открылась. Вначале в ее глазах был шок, затем испуг, потом – привычная холодность. Сальваторе, не дожидаясь приглашения, прошел внутрь.
– Не ждала тебя.
Деймон усмехнулся и уселся на диванчик, стоящий в большом зале. Сальваторе оглядел богатое убранство дома… Да, именно здесь он впервые и поговорил со своей дочерью. Изабель села напротив.
– Что ты хочешь? – спросила Флемминг, внимательно изучая мужчину взглядом, хоть понимала, зачем он пришел.
Сальваторе взглянул на бокал в руке своей бывшей, но пить ему не хотелось… Он и так был подвыпившем после утра с Еленой. А почему они перестали общаться? В Елене обида на мать за такое позднее раскрытие правды? Да… Если бы она сказала все с самого начала – все было бы намного проще.
Пить не хотелось… больше не хотелось бегать от самого себя и от своих чувств. Деймон поистине желал только одного: жить. И жить с той, с которой ему запрещено быть рядом.