До свидания, Светополь!: Повести
Шрифт:
Уже под занавес с весёлым смешком подошли две дамы, одна в светлой мягкой шляпе с широкими полями, другая в косыночке, осведомились озорным тоном: «Почём?» — и это означало, что сестры в великолепном расположении духа. Деловая часть поездки подходила к концу.
Теперь я должен описать посещение ресторана, которое было запланировано ещё в Светополе и там же всесторонне обсуждено. Даже примерное меню составлено — под руководством Вероники Потаповны, которая в тридцать втором
Теперь гостиницы «Савой» не существовало, поэтому торжество перенесли в ресторан «Центральный» у памятника Юрию Долгорукому. Все переговоры с официантом вела Вероника Потаповна.
— Будьте любезны… Четыре салата из омаров. Четыре вальдшнепа на вертеле.
Но карандаш, уже взятый на изготовку, не тронулся с места.
— Не понял, — сказал официант.
Бабушка обворожительно улыбнулась.
— Четыре салата из омаров. Четыре вальдшнепа на вертеле…
Это был её звёздный час, нечто подобное тому, что испытала её сестра Валентина, приобретая билеты до станции Калинов.
В результате обстоятельных и трудных переговоров заказали: сборную солянку, блины с красной икрой, фирменные салаты, рыбу, мороженое (долго выясняли, с орехами или вареньем; с каким вареньем и с какими орехами. «Заливные!» — вспомнила и вздохнула Вероника Потаповна. К этому времени хорошо вышколенный официант знал уже и про гостиницу «Савой», которую невесть зачем переименовали, и про тридцать второй год, и про благополучную дочь Нонну, которая была в Москве неоднократно). Разумеется, заказали двести граммов водки — по рюмочке дамам, а остальное Дмитрию Филипповичу, кавалеру. И тут как гром с ясного неба:
— Не надо водки.
И знаете, кто это сказал? Дмитрий Филиппович. Дядя Дима. Я думаю, он сказал такое впервые. Сестры уставились на него с изумлением. Нелюбопытная Александра Сергеевна склонилась к Веронике Потаповне и шепнула:
— Что он сказал?
Официант ждал.
— Не надо водки, — повторил Дмитрий Филиппович.
Теперь уже это был его звёздный час. И пусть он продлится хотя бы половину этого срока. Хотя бы половину… Ибо катастрофа могла наступить гораздо раньше.
Дело в том, что не только Вероника Потаповна имела опыт посещения ресторанов. Дмитрий Филиппович и Валентина Потаповна приобщились тоже. Правда, то был не «Савой», а нечто поскромнее. Став взрослым и самостоятельным, я в один прекрасный день пригласил всех троих отужинать в светопольской «Астории». Не помню, что ели мы, во всяком случае, не омаров и не вальдшнепов на вертеле. А вот сборная солянка была. Я запомнил это потому, что Дмитрий Филиппович, услыхав где-то о чрезвычайной полезности для желудка маслиновых косточек, заглатывал их, как гусь.
Ещё, понятно, была водка. Немного — тут Валентина Потаповна следила зорко, — но была.
Именно это и осуществил он теперь. В карманах его льняных брюк уютно сидели, скрытые полами пиджака, две загодя припасённые в районе рынка четвертинки. Но кто знал это! Двести граммов были принесены, рюмочки наполнены и с тихим звоном сведены под торжественные слова Валентины Потаповны:
— За Москву! За нашу древнюю столицу! Когда подумаешь, сколько людей перебывало здесь за восемьсот лет… И сколько ещё перебудет.
Она вздохнула, зажмурилась и подержала так глаза. Потом выпила до дна, лихо. И все тоже выпили, крякнули, положили в рот по ломтику красной рыбы. Вот только у Дмитрия Филипповича осталось на дне полглотка — так нетороплив и не жаден был он нынче на водку, так аристократичен.
Минут через десять, однако, он вспомнил, что сел за стол, не помыв руки. Валентина Потаповна засмеялась:
— Спохватился!
В прекрасном расположении духа была она. Кабы знала, чем чревата пробудившаяся в её муже любовь к гигиене!
Дмитрий Филиппович встал, быстро и цепко глянул, не наблюдает ли за ним кто, и ровным, но не слишком широким шагом, дабы не обнаружить содержимое карманов, направился к выходу.
Мытьё рук заняло минут пять, не больше. Было б подозрительным сразу после этого наброситься на еду, поэтому он сел и сидел смирно.
— Ты чего? — спросила Валентина Потаповна.
— Ничего, — ответил Дмитрий Филиппович.
Ещё помедлив из соображений конспирации, взял в одну руку вилку, в другую нож и принялся разрезать маринованную сливу.
Его дамы между тем вели беседу. Вероника Потаповна незаметно обводила взглядом нарядный зал («Неприлично, — сколько раз учила она меня, — глазеть по сторонам»), качала головой и произносила негромко, но со значением:
— Да!
Скоро Дмитрию Филипповичу вздумалось снова отлучиться.
— Куда? — удивилась, но не рассердилась Валентина Потаповна.
Дмитрий Филиппович красноречиво показал глазами на дверь.
— Но ведь ты только что был!
Как ответить на такое! Он воспитанно молчал, надеясь, что жена сама догадается, но она не догадывалась. С лёгкой досадой взялась за свой фирменный салат, а он встал и размеренной походкой направился к двери. Назревал скандал…
Не первый. Тихий и дисциплинированный в трезвом виде, пьяный он бывал грозен. Как ненавидел я его в эти минуты, как боялся и с какой злой искренностью желал ему всяких бед. Впрочем, меня он не трогал и не обижал даже пьяный. А я, расхрабрившись, позволял себе вещи неслыханные. Например, поливал его из клизмы.